Тетка Хемулихи». На холмах все замерло.
– Что такое «отратительный»? – спросил я.
– Ясное дело, отвратительный, – отвечал Клипдасс.
– А тебе нравятся воспитательные игры? – осторожно спросил Фредриксон.
– Ужасно нравятся! – сказал Клипдасс.
Я сел, слегка ошарашенный.
– Будь добр, разверни пакет! – крикнул Шнырёк.
Клипдасс торжественно перегрыз веревочку, и все увидели фотографию тетки Хемулихи в полный рост: тетка Хемулихи – королева клипдассов.
– Нос у нее вовсе не съеден! – воскликнул Шнырёк. – Как я счастлив! Вот здорово!
– Дорогой, взгляни на раму, – сказала Сос.
Мы все взглянули на раму и ахнули. Она была из настоящего испанского золота с розами из топазов и хризолитов по углам. У самой фотографии шла полоска бриллиантов (обратная сторона была украшена простенькой бирюзой).
– Как ты думаешь, можно их отковырнуть? – поинтересовалась Сос.
– Конечно можно! – восторженно крикнул Шнырёк.
И как раз в эту минуту с залива донесся громовой голос:
– Ну! Семьсот пещер в моей маленькой конуре!
Я знай себе жду утреннего кофе, а ни один из вас и не думает удружить старому Эдварду!
Прошло несколько дней после того, как Муми-папа рассказал о свадьбе Шнырька. Папа сидел с семьей на веранде. Был ветреный сентябрьский вечер. Муми-мама сварила кофе, приготовила бутерброды с сиропом и по-праздничному украсила дом.
– Ну так что же?.. – с интересом спросила она.
– Сегодня я закончил писать мемуары, – сказал папа. – Заключение будет написано в сорок пять минут седьмого. Я имею в виду последнюю фразу, – вы сами решите, понравится ли вам она.
– А там ничего не будет сказано о том, как ты бродяжничал с хатифнаттами? – спросил Снусмумрик.
– Нет, – ответил папа. – Понимаешь, это будет поучительная книга.
– Потому-то и надо было об этом написать! – воскликнул Снифф.
– Ш-ш-ш… – сказала Муми-мама, – а я появлюсь где-нибудь в этой книге? – И при этом ужасно покраснела.
Папа отпил три больших глотка из своего стаканчика и ответил:
– Слушай меня внимательно, сынок, ведь в последнем отрывке рассказывается о том, как я нашел твою маму.
Тут он открыл книгу и стал читать.
Наступила осень, и серые дожди надолго заволокли остров Самодержца густым туманом.
Я был твердо уверен в том, что наш блистательный эксперимент с «Морским оркестром» был только началом большого путешествия в огромный мир. Однако вышло иначе. Это приключение было вершиной в нашей жизни, самым замечательным событием, но без продолжения.
По возвращении домой, когда суматоха, связанная со свадьбой Шнырька, улеглась, Фредриксон начал совершенствовать свое изобретение. Одно изменял, другое пристраивал, прилаживал, шлифовал, чистил, красил то и дело, и под конец «Морской оркестр» стал походить на гостиную.
