И хотя всё говорило о том, что брак их засыхает, развязка наступила как всегда «вдруг», неожиданно. Опять случай, и весьма неприятного свойства. Однажды, вскоре после её очередного визита в Нью-Йорк, Ларри обнаружил у себя некоторые характерные признаки… Он побежал к врачу: так и есть, венерическое заболевание. Никаких сомнений, откуда оно взялось, быть не могло: Ларри уже давно не влекли случайные знакомства и внебрачные связи, а болезнь проявилась точно на третий день после отъезда Роситы — классический случай.
Бракоразводный процесс был долгим и скандальным. Делили дом на Лонг-Айленде. Росита забрала Нину из пансиона и в суде выступала как несчастная мать, у которой хотят отнять пристанище и выкинуть её с ребёнком на улицу. Кроме того, она предъявила к истцу ряд материальных требований, поскольку теперь, с дочкой на руках, не сможет работать. У Ларри был свой адвокат, он убеждал своего клиента рассказать в суде о «подарочке», который жена ему подкинула, но Ларри ни за что не соглашался; он умер бы от стыда, если бы эти обстоятельства стали предметом публичного обсуждения. В итоге гуманный суд штата Нью-Йорк, всегда чутко оберегающий интересы матери и ребёнка, удовлетворил все претензии Роситы. Ларри вторично был разорён — теперь окончательно. Остался без своего дома, без своей фирмы, без своего «мерседеса» (до «феррари» он так и не дожил)… Как банкрот по суду он не имел права открывать новый бизнес, не выплатив прежние долги. Но денег у него не было, существенных сбережений он в своё время не сделал, а всё, что оставалось, отняли кредиторы.
К этому моменту ему было пятьдесят пять — ни то ни сё, ни на пенсию выйти, ни новую карьеру начать. Ларри пошёл работать по найму к своим бывшим конкурентам, и, хотя ему платили приличную зарплату, уважая его опыт, всё равно это были жалкие гроши по сравнению с теми средствами, какими он оперировал прежде. Так он перебивался лет десять, в шестьдесят пять получил пенсию по социальному страхованию, уволился с работы и поселился в скромной квартирке в Квинсе. Время шло быстро, как он говорил, «быстро убывало» — чем дальше, тем быстрей. Старых знакомых оставалось всё меньше, с дочкой отношения были довольно прохладные, а о бывшей жене Ларри ничего не знал и знать не хотел. Так и жил, насколько позволяли гипертония и пенсия…
Медведь Алисе понравился.
— А что нужно сказать дедушке? — задала Нина традиционный вопрос.
— Спасибо, Дедушкаларри. — Алиса заставила его наклониться и поцеловала в щёку.
Все уже сидели за столом.
— Садись, папа, вон твоё место — рядом с именинницей.
Ларри громко поздоровался, обращаясь ко всем сразу и ни к кому конкретно. Краем глаза он видел, что Росита здесь, сидит по другую сторону от Алисы.
— Ну, кто ещё не познакомился со всеми? — говорила Нина тоном любезной хозяйки. — Это Карла, наша любимая подруга из детского сада, а это её мама, миссис Альварес.
— Зачем так официально? Просто Мария, — запротестовала сидящая напротив молодая брюнетка.
— А Сви за стол нельзя, потому что она кошка, — авторитетно вмешалась Алиса. — Кошкам нельзя, только человекам.
— Людям. Нужно говорить «людям», а не «человекам», — поправил Стив, Нинин муж и Алисин папа. Он сидел во главе стола. — Прошу вас, дорогие гости. Начнём с салата, если нет возражений.
— А пицца когда? — встревожилась Алиса.
— А потом пицца. Но только тем, кто ел салат.
Как и следовало ожидать, девочки долго за столом не усидели, после пиццы убежали в детскую. А взрослые продолжали неторопливый обед. Теперь Ларри оказался сидящим непосредственно рядом с Роситой. Он чувствовал себя неловко. Не замечать её совсем, будто не знакомы? Глупо как-то. Говорить с ней как ни в чём не бывало? После всего того, что она ему устроила? Язык не поворачивается. Ларри осторожно взглянул на неё. Постарела, конечно, но всё равно выглядит неплохо. (Нужно быть объективным.) Сколько ей? Минус пятнадцать… получается шестьдесят два. Интересно, где живёт. Дом она продала, это точно.
Когда Нина подавала ростбиф, в столовой появилась Алиса с мишкой на руках.
— Дедушкаларри, Дедушкаларри, а как его зовут?
Два ярко-голубых глаза вопросительно смотрели на Ларри.
— Ну, об этом мы должны с тобой вместе подумать.
Алиса тут же взобралась к нему на колени.
— У всех должно быть своё имя, — разъяснила она, — а то как же мама будет звать за стол обедать?
— А ты как бы хотела его называть? — дипломатично спросил Ларри.
— Ларри, — категорически отрезала Алиса, и все засмеялись. — Он — Ларри, а ты — Дедушкаларри.
— Я бы на твоём месте была польщена, — сказала Росита. Первый раз за вечер она обратилась непосредственно к нему, но Ларри не поддержал разговора. Он наклонился к девочке и осторожно, так чтобы не заметили другие, вдыхал запах её кудряшек. Незнакомое, какое-то парящее чувство вошло в него с этим запахом, — чувство радостного покоя, полного удовлетворения, когда всё уже есть и нечего больше желать. Наверное, там, на вершине мира, куда ему так и не удалось добраться, человек ощущает что-то подобное. Неужели это и есть счастье?
Домой он ехал долго, на метро, с пересадкой. И на всём пути ему сопутствовал этот запах. Несколько раз он ловил себя на том, что беспричинно улыбается; пассажиры метро улыбались ему в ответ…
Утром Ларри позвонил Нине:
— Слушай, вы ведь оба со Стивом работаете. А кто же с девочкой?
Нина слегка удивилась:
— Она в детском саду. Мы же вчера про это говорили.
— Верно, верно, я помню. Ну а в уик-энд?
— Мы со Стивом, естественно. А в чём дело?
— Я подумал… ну, может быть, вы тоже хотите отдохнуть немного. А я мог бы с ней… не знаю… пойти гулять, что ли. В парк. Или на пиццу в ресторан, она пиццу любит. Днем в субботу или в воскресенье.
Нина чему-то засмеялась.
— Спасибо, папа, очень мило с твоей стороны. Конечно, я ничего не имею против, но понимаешь, какое дело… У мамы, видишь ли, тоже проснулись родительские чувства. С опозданием на поколение. Она тоже хочет гулять с внучкой. Так что если субботу закрепить за нами со Стивеном (имеем же мы право побыть с дочкой), то вам с мамой достанется воскресенье. Уж как-нибудь договаривайтесь. Придётся вам гулять втроём. — Она снова засмеялась. — Как муж с женой вы не очень-то ладили, может, в качестве дедушки-бабушки легче договоритесь?
Заместитель
По тому, как долго она развешивала мутные рентгеновские снимки, как медленно садилась за стол, покашливая и глядя в сторону, Стан понял, что дела плохи. Начала она издалека, напомнив, что Стан обратился к ней всего месяц назад, болезнь была уже запущена, хотя диагноз всё ещё вызывал сомнения. Теперь же, после дополнительных исследований, можно уверенно сказать, что, к сожалению, худшие предположения подтвердились. Нет, операция уже не поможет, слишком поздно. Однако сдаваться не надо: новейшие методы лечения позволяют замедлить процесс развития болезни и даже в отдельных случаях (увы, не частых) остановить его совсем… на какое-то время. Не хотелось бы обнадёживать понапрасну, но, продолжая уже начатые сеансы и сочетая их с…
