– Когда получу свое, тогда и перестану говорить вам, что делать, – сказал дед. – Покажите.
Девон включил скорость. Они выехали из ворот Фонтана-Виллидж и три раза повернули налево, огибая большой городской квартал. Наконец Девон свернул на дорогу к бывшему загородному клубу. В щелях асфальта росла трава. Довольно скоро дорога уперлась в ворота. Участок был обнесен сеткой, утопающей в зарослях пуэрарии{49}. Ржавые таблички справа и слева от ворот, установленные городским советом и неудачливыми преемниками разорившихся владельцев клуба, сообщали, что проход на территорию воспрещен. Сами ворота были замотаны цепью, на ней висел большой замок.
Дед вылез из машины и сунул трость под мышку. Снял ремень, продел в петлю на ножнах мачете и надел обратно. Он не думал, что мачете понадобится сегодня, но кто знает. Иногда охотникам везет.
За воротами дорога продолжалась к арке в розовой стене. Пуэрария завесила зелеными флажками арку, запустила побеги во все трещины на розовой штукатурке. На фризе арки, между двумя картографическими дельфинами, сидел на розе ветров гипсовый тритон, дующий в трубу-раковину. Тритон лишился лица. Ухмыляющиеся дельфины почернели от плесени. Загородный клуб назывался «Мандевилль».
– Вот здесь его надо искать, – сказал Девон, указывая на растресканный асфальт между воротами и аркой. – На теплой дороге в конце дня, когда воздух холодает.
– А где клуб?
– За аркой, дальше по дороге. Его почти не видно. Вон там, розовое. Довольно далеко.
– Вижу.
Клочок розового в зеленой тени. Одинокий, как облезлый фламинго в придорожном зверинце.
– Смотрите!
Девон указывал влево от ворот, на куст рододендрона сразу за оградой.
Дед ухватился за мачете. Рука ныла от желания вонзить клинок в упругое змеиное тело. Но нет, под рододендроном не грелась, свернувшись кольцами, змея. Там было что-то вроде куска диванной набивки, грубое гнездо из серой бечевки и пепла, переходящее на конце в комочек пуха, который, возможно, некогда был Рамоном. Оно лежало по дальнюю сторону ограды, фута на три дальше, чем мог дотянуться мой дед или Девон.
Дед протянул Девону трость Лесли.
– Это что? – спросил тот, взвешивая орудие в руке.
– Змеиный молот.
Девон кивнул с видом знатока, затем лег на живот и просунул трость под оградой в направлении змеиного помета. Сопя и чертыхаясь, он подвел наконечник почти к самой какашке. Оставался дюйм, но дальше дело не шло. Девон разжал руку, и трость скользнула от него дальше. Он обмяк всем телом, ругнулся и глянул на деда, ожидая упрека.
– Приличный змеиный молот обойдется вам дороже двадцати пяти баксов, – сказал дед.
Он занял место Девона и, напрягаясь, дотянулся до трости. Руки у него были длинные в пропорции к остальному телу, но до переваренных останков Рамона ему тоже достать не удалось. Он встал. Голова закружилась. Перед глазами поплыли огненные пятна.
– Дерьмо, – сказал дед.
– Оно самое, – согласился Девон.
Дед сел в машину и, не закрывая дверцу, отпил из термоса лимонада. Небольшой самолет пролетел в сторону Атлантического океана, таща за собой транспарант с надписью красными заглавными буквами. Дед напряженно всматривался в далекую надпись, как будто ему и впрямь важно ее прочесть.
– «Си энд ски»{50}, – сказал Девон.
Дед кивнул. Вытащил бумажник, отдал сторожу двадцать пять долларов.
– Жалко, что не получилось, – сказал тот.
– Хотите еще столько же? – спросил дед.
Девон отвез его в хозяйственный магазин и остался ждать в машине. Дед купил навесной замок, с виду почти неотличимый от того, что висел на воротах. Он некоторое время приглядывался к болторезу, но решил, что штука дорогая, здоровенная и точно напугает Девона. Тот и без того с опаской покосился на бумажный пакет у деда в руках.
Когда они снова подъехали к «Мандевиллю», дед вылез из машины и захлопнул дверцу. Температура была девяносто пять градусов по Фаренгейту{51}. Над заросшим полем для гольфа по другую сторону ограды миллионы насекомых тянули на одной ноте поэму под названием «Жара». Дед наклонился к окну с пассажирской стороны.
– Припаркуйтесь там дальше на улице, – сказал он. – У магазина «Сад и газон». Я через две минуты подойду.
– Что вы собрались делать?
Дед подошел к воротам. Примерился змеиным молотом к замку.
– Нет, – сказал Девон. – Так не пойдет.
– Две минуты.
– Это дурость. Почему не войти со стороны Фонтана-Виллидж?
– Забор.
– Наверняка где-нибудь есть дырка. И собаки с кошками пролазят без проблем.
– Кто я, по-вашему? Болонка или старик?
– Старик.
– Здесь асфальтированная дорога. Вы сами мне сказали, что они любят греться на асфальте.
– И вы собрались туда средь бела дня.
– Мне надо будет прийти еще. Возможно, несколько раз. – Дед показал бумажный пакет. – Я намерен упростить себе дело.
– Нас арестуют, – сказал Девон. – Я на такое не согласен. Я тоже старик, и мне нужна эта работа. У меня нет накоплений, как у всех ваших.
– Две минуты. Если меня поймают, я скажу, что пришел сюда пешком. Вас не упомяну.
– Вас могут посадить в тюрьму.
– Я был в тюрьме, – ответил дед. – Много книжек успел прочесть.
Девон изумленно посмотрел на деда. Скользнул взглядом к болотным сапогам, потом вверх к бело-голубой панаме, привезенной из кибуца, куда дед с бабушкой ездили вскоре после Шестидневной войны.
– Хм, вы растете в моих глазах, – сказал Девон.
Он перегнулся через пассажирское кресло, поднял окно и дал задний ход.
Дед проводил взглядом машину. Затем саданул кувалдой по замку. Удар отдался в руке до локтя. Замок висел крепко. Потребовалось еще семь попыток, чтобы его сбить. Дед толкнул сетчатую створку ворот, но ее держали плети пуэрарии. Орудуя тростью, как рычагом, он чуть приоткрыл ее, однако не настолько, чтобы протиснуться. Тогда он вытащил мачете и рубанул. Стебли щелкнули, как лопнувшая гитарная струна, в плече запульсировала боль. Створка отворилась беззвучно.
