Книга Рыцарский турнир - Морган Райс

Годфри в компании Акорта, Фултона, Арио и Мерека сидел за стойкой бара в одном из глухих переулков Волусии и заливал своё горе крепкими напитками. Взяв новую кружку с переливающейся через край пеной, он сделал большой глоток и в который раз восхитился имперскому пиву. Оно было терпким, хмельным, тёмно-коричневого цвета, с ореховым привкусом, и легко скользило по горлу. Он никогда раньше не пробовал ничего лучше, и был уверен, что уже и не попробует. Это пиво само по себе было достаточной причиной, чтобы оставаться в Волусии.

Он осушил пятую кружку подряд и знаком попросил бармена повторить. Перед ним появилось две свежих порции.

"Тебе не кажется, что пора притормозить?" – раздался голос у Годфри над ухом.

Он обернулся и увидел неодобрительный взгляд Арио, единственного не пьющего из их группы. Акорта, Фултона и Мерека тем временем не было видно за кружками.

"Я не понимаю трезвенников", – сказал Годфри. "Особенно в такие времена".

"А я не понимаю пьяниц", – парировал Арио. "Особенно тебя. Ты же поклялся больше никогда не брать алкоголь в рот".

Годфри рыгнул и ему стало стыдно за себя. Он понимал, что Арио прав.

"Я думал, что спасу Дариуса", – уныло отозвался сказал Годфри. "Но ничего не вышло"

У него пред глазами до сих пор стояла картинка с Дариусом в железной клетке, которого увозят из города, и он не мог перестать себя за это винить. Он думал, что если бы вовремя успел к воротам, всё было бы иначе. Теперь у него не было цели, и не оставалось ничего, кроме как топить печаль.

"Вообще-то, мы спасли его", – сказал Мерек. «Если бы не наш яд, тот слон размазал бы его по арене».

Рядом тявкнула собака. Годфри посмотрел вниз и вспомнил о существовании Дрея, который всё это время лежал у его ног. Годфри бросил ему немного обрезков мяса со стола и дал лакнуть своего эля, чувствуя небольшое облегчение от того, что может хотя бы позаботиться о друге Дариуса.

"Мы лишь немного отсрочили его гибель", – сказал Годфри. "И отправили на встречу с ещё более ужасными противниками".

"Может, он справится", – сказал Акорт. "Он крепкий орешек".

Годфри заглянул в свою кружку и испытал отвращение к самому себе. Для него спасение Дариуса было шансом искупить свою вину, и теперь, когда его план провалился, он ещё глубже погрузился в депрессию. Он спрашивал себя, зачем жил, какова была цель его существования. Он должен был помочь спасти Гвендолин и других своих соотечественников, но Гвендолин сейчас была где-то в Великой Пустоши – вероятно, мертва, а вместе с ней – и весь его народ. Не смотря на всю проявленную им храбрость, оказалось, что он проник в Волусию зря.

Годфри отвлёкся о своих мыслей, когда почувствовал, как кто-то грубо похлопал его по плечу. Обернувшись, он увидел нескольких имперских солдат, которые, как ни странно, дружелюбно ему улыбались.

"Дружище, не возражаешь, если мы рядом с вами втиснемся?" – спросил один из них.

Годфри сперва растерялся от такого тона, но затем вспомнил, что на нём и его спутниках были имперские доспехи, которые им дала финианка Силис, и понял, что солдаты наверняка приняли их за своих. Стоило признать, что это была идеальная маскировка – доспехи сидели на них, как влитые, а за забралом, в котором они оставляли только дырку для рта, было сложно разобрать расу.

"Ну и поединок был сегодня, скажи?", – обратился к Годфри один из имперцев. "Ходил на арену? Видел, как мальчишка выиграл?"

"Ещё как", – пробормотал Годфри, желая, чтобы солдаты поскорее ушли. Он был не в настроении болтать ни с кем, а особенно – с ними.

"И как это понимать?" – дерзко спросил другой солдат. "Это был величайший матч в истории. Впервые гладиатор из Волусии попадёт на столичную арену и будет там нас представлять. А ты будто совсем этим не гордишься".

Годфри услышал в его пьяном голосе нарастающую агрессию, и в любое другое время поспешил бы исчезнуть, чтобы избежать конфликта. Но так поступил бы старый Годфри. С тех пор он разочаровался в жизни и стал человеком, которому нечего было терять.

"А с чего бы мне гордиться этими отвратительными игрищами – воплощением жестокости и варварства?" – спросил Годфри, резко обернувшись к солдату.

В комнате повисла напряжённая тишина, когда солдат и Годфри сцепились взглядами, а остальные ждали, чем всё это закончится. Годфри сглотнул, понимая, что нарвался на неприятности.

"Солдат, который не любит гладиаторские бои, – сказал имперец, глядя на Годфри с растущим любопытством, – это и не солдат вовсе. В какой дивизии ты служишь?"

Он стал внимательно изучать доспех Годфри, и у того было время, чтобы сочинить какую-нибудь ложь. Но что-то внутри не позволяло новому Годфри этого сделать. Ему надоело прятаться и отступать. Он почувствовал, как внутри него зарождается какая-то сила – наверное, это давала о себе знать отцовская кровь, кровь древнего королевского рода, тёкшая в его венах. Пришло его время постоять за себя, не взирая на последствия.

Он почувствовал руки Мерека, Акорта и Фултона у себя на плечах. Товарищи явно хотели удержать его от глупостей, но он только отмахнулся.

"Я не служу ни в какой дивизии", – громко и отчётливо сказал Годфри, вставая перед незнакомцем. "Я вообще не служу Империи. Эта маскировка нужна мне для того, чтобы спасти моих друзей с арены, навредить вашей армии, разрушить этот город и уничтожить вас всех до одного".