Чайная ложка, чашка и блюдце,Чайник довольный фырчит, нагреваясь,Справа соседки привычно грызутся,Слева – сосед мой на скрипке играет.Вечер люблю я, – охотно сознаюсь, —Первые звёзды, и думать так сладко,Дома одна не грущу – улыбаюсь,Ты ведь придёшь, а с тобой – шоколадка.
Вика перечитала текст и счастливо улыбнулась: она снова написала стихи! Старательно вывела сверху: «Посвящается Н. Л.». Посмотрела на часы – был час ночи. Но спать ей совершенно не хотелось. Ведь сегодня у неё был такой замечательный, такой ни на что не похожий день!..
– Я так счастлива, – не удержалась и вслух, обращаясь к собаке, высказалась Вика. – Так счастлива…
И Керри тут же кинулась к ней на коленки.
– У тебя не очень чистые лапки! – попротестовала для вида Вика, но с радостью втащила фокстерьершу к себе.
И вдруг запиликал её домофон. «Надя? Мама забыла ключ?» – мелькнуло у Вики в голове. Она вышла в прихожую и осторожно сняла трубку. Но там только раздался звук открываемой двери – кто-то выходящий уже впустил её гостя.
Вика замерла. Прослушала, как едет лифт. Потом шаги… В дверь позвонили. Вика открыла.
– Вика, я… я… – на пороге стоял Гена Фролов. – Я люблю тебя.
И с этими словами он решительно протиснулся в квартиру. Вика онемела: ей казалось, что удивительный день уже прошёл, но он и не думал заканчиваться.
– Выслушай меня. Я люблю тебя. Я – влюблённый идиот, который готов кричать о своей любви на весь подъезд, – с этими словами Гена решительно распахнул входную дверь и заорал: – Я люблю Вику Сорокину!
Вике же ничего не оставалось, как в испуге – час ночи! – втащить парня обратно.
– Я понял это. Давно. Только не мог признаться. Потому что я никогда ни в кого не влюблялся. Когда мы тогда пошли в кафе, это была затея Черемшина. Он потащил меня просто за компанию. Я, конечно, чего-то хотел, но…
Вика стояла ни жива ни мертва. Она уже совсем забыла о Фролове! Ну… Или почти совсем. Но в любом случае она ведь пришла к выводу, что вся эта «любовь» ей вовсе не нужна. Все эти походы в «Ложный пафос», разговоры при луне, признания. Признания! И тут вдруг до Вики дошло, что Гена Фролов ПРИЗНАЛСЯ ЕЙ В ЛЮБВИ. А ведь до этого ни один парень никогда не признавался ей в любви. А она так мечтала, чтобы однажды это случилось…
И вот это случилось. ЭТО СЛУЧИЛОСЬ. Вика слушала спутанную речь Генки и пыталась понять, что ей нужно или не нужно отвечать. Пыталась понять, что она чувствует, слушая эти самые заветные для любой девчонки слова. Но чувства как будто отключились. В голове крутились только слова, записанные ею с час назад в дневнике: Мне не нужны парни. Мне не нужна их фальшивая любовь, с ложью, обманами, надеждами. Это слишком больно!
И снова вспомнилась вся боль. Как Вика ждала Генку 8-го Марта, как гремел праздник у Фокиной, а она сидела в нарядном платье и ждала, ждала, ждала… Часы тикали, а он не приходил… А потом был её день рождения. И снова ей было больно, больно, больно, снова она ждала, ждала, ждала, а он – не приходил. Сколько раз должен предать девчонку парень, чтобы она, наконец, поняла, что больше ему верить нельзя? Сколько можно терпеть обман?
Но ведь всё, что умела Вика, это терпеть. Или нет? Мысли проносились в голове нестройным табуном туда-обратно. Надя говорит, не надо терпеть. Надо заявлять о себе, надо определяться со своими желаниями, добиваться своих целей, получать, что хочешь. Но чего хотела Вика? Большой и чистой любви? Но ведь никто не знает, что это такое, все её представляют себе по-разному. Чего она хотела вот от этого конкретного, стоящего перед ней парня?
Гена, между тем, вдохновенно продолжал:
