— Да, и она великолепно с этим справилась. Дэвид Мэтьюс всегда отлично выглядел, и, когда ему требовалось произвести на кого-нибудь впечатление, он всегда обращался к тетушке. Он знал, что может рассчитывать на нее. — Мелани аккуратно разложила салфетки на столе и села на диван. — Дэвид никогда не забывал, что для него сделала тетушка, поэтому, когда была окончена их последняя совместная работа, он преподнес ей роскошный подарок.
Она говорила об этом как о чем-то само собой разумеющемся. Можно подумать, каждая ее комната обставлена декорациями из знаменитых фильмов.
— Ага, а кухня у тебя, наверное, из передачи «Готовим вместе с Джулией»?
Мелани рассмеялась. Надо же! Он знает названия передач для домохозяек!
— Нет, но моя спальня — из «Тысячи и одной ночи».
Улыбка на ее лице была откровенно провокационной. Ланс почувствовал, что ступил на зыбкую почву, и от всей души надеялся, что фильм не окажется слишком длинным. Он не был уверен, что устоит. Его воображение и так уже не на шутку разыгралось.
Мелани нагнулась, чтобы взять немного поп-корна. Глаза Ланса помимо воли опустились к вырезу на ее нежно-розовом топике. Он нервно сглотнул. Мелани взяла пульт управления.
— Ну, готов?
Этот двусмысленный вопрос застал Ланса врасплох. Он мучительно пытался сообразить, что она конкретно имеет в виду.
— К чему?
Вид у него как у осужденного перед пытками, но ничего страшного, подумала Мелани, усаживаясь поудобнее.
— Кино. — Она нажала на кнопку «пуск». — Ты готов смотреть кино? «Ребекка» — настоящая классика.
Ланс с большим трудом оторвал взгляд от нежных округлостей груди Мелани.
— Ну, тогда я точно засну, — полушутя-полусерьезно заметил он.
После этого заявления Мелани стало ясно, что он никогда не видел «Ребекку».
— Сомневаюсь, что ты сможешь заснуть.
В этом с ней можно согласиться, решил про себя Ланс. Он с большим трудом оторвал взгляд от Мелани и уставился на экран.
Фильм, замечательный по своему трагическому сюжету, понравился Лансу. Все это время он усиленно жевал поп-корн — чтобы были заняты и руки, и рот. Мелани же на протяжении всего фильма исподтишка поглядывала на Ланса, пытаясь предугадать его реакцию.
— Не так уж плохо, — выдавил из себя Ланс, когда прошли заключительные титры.
— Не так уж плохо?! — Мелани подумала: наверное, в его устах это наивысшая похвала. — А, по-моему, это потрясающий фильм, — высказала она свою точку зрения, выключила телевизор и встала. — Скажи мне, Ланс, в твоей жизни есть что-нибудь, что заставляет тебя воспринимать мир не холодно и отстраненно, и более трепетно?
Он при всем желании не мог припомнить вещей, которые вызывали бы в нем особый энтузиазм. Даже работу он воспринимал скорее как обязанность, не более.
— Нет, не думаю.
Он в открытую признался, что в его жизни нет такой движущей силы. Неужели он начал ей доверять?
— А как же Бесс?
— Она ведь человек, а не вещь. — Ланс недоуменно пожал плечами. Бессмысленно отрицать, что он испытывает чувство глубокой нежности и привязанности к своей тетушке. — И если б не она, меня бы здесь не было, помнишь?
— Да, помню. — Мелани взглянула на часы. Ну что ж, он стойко выдержал киносеанс и теперь может спокойно уйти. — Только Бесс? Больше никто?
Что? Неужели она напрашивается на комплимент? Это на нее совсем не похоже, хотя, с другой стороны, с чего он взял, что знает эту женщину?
— Должен быть кто-то еще?
— А твой отец?
Последнее замечание действительно застало его врасплох.
— Пожалуйста, хотя бы ты не начинай. Мне вполне хватает нотаций Бесс. Это ее любимая тема.
Мелани беспомощно всплеснула руками:
— Да ничего я не начинаю!
— А что же, по-твоему, ты делаешь?
— Пытаюсь помочь тебе.
Ланс уже понял, что отвертеться от разговора вряд ли удастся.
— Лучше не надо, — хмуро ответил он и кивнул в сторону телевизора. — Может, посмотрим еще какой-нибудь фильм?
Отличная отговорка, только Мелани не собиралась так быстро сдаваться. Она была уверена, что пришло время назвать вещи своими именами. Пусть этот разговор не принесет никому особой радости, но он необходим, иначе полное исцеление так никогда и не наступит.
— Можно есть пищу, и она не принесет никакой пользы. То же и с твоим отцом: если оставить все как есть, и ты и он до конца жизни будете мучиться. Поверь мне, он действительно хочет помириться и начать все сначала.
— Он тебе сам так сказал? — Кажется, его отец успел завоевать ее симпатию. Наверняка выставил себя как жертву обстоятельств. — Неужели мой отец попросил тебя быть посредником? Не могу поверить!
— Нет, он ни о чем подобном не просил. Просто сказал, что сам во всем виноват.
— Ну, в этом с ним трудно не согласиться.
Дело не в том, прав он или нет. Неужели Ланс не понимает, что, пока он не простит отца и не отпустит свою боль, он никого не сможет полюбить? Он побоится впустить кого-то в свою жизнь. Он боится и сейчас: боится довериться ей, Мелани, и одновременно до смерти боится ее потерять.
Раз ты все понимаешь, почему бы не попытаться изменить эту ситуацию?
Она встретилась с ним глазами.
Как она смеет требовать от него невозможного? Неужели не понимает: он не в состоянии забыть, что отец оставил его, когда был так сильно нужен, и простить его?
Разозлившись окончательно, Ланс вскочил и направился к двери, но на полпути не выдержал и обернулся:
— Вот ты пытаешься понять каждого человека. Может, тогда скажешь, как мне быть с бессонными ночами, когда я лежал и думал, что же я такого плохого сделал, почему ему пришлось меня бросить? — Ланс с трудом перевел дыхание и продолжил: — Я не могу забыть тот ад, в котором очутился не по своей воле.
Его слова, пронизанные болью маленького мальчика, впились Мелани в самое сердце. Так вот, оказывается, в чем дело...
— Некоторые люди совершают поступки, абсолютно не заботясь об окружающих. Им просто не приходит в голову, что они могут задеть или обидеть кого-то еще в стремлении наказать самого себя. — Мелани смотрела на Ланса в надежде, что сумеет донести до него эту простую истину. — И я думаю, на самом деле ты очень похож на своего отца. Гораздо больше, чем тебе кажется.
Мелани слишком близко подошла к правде, которую он пока не готов был признать. Ланс развернулся и молча направился к двери.
Мелани забежала вперед и загородила ему дорогу. Ей не хотелось, чтобы он вот так ушел.
— Ты спрашивал, как бы я себя чувствовала на твоем месте. Хорошо, я скажу.
