От Гейба шел запах разгоряченного тела и сырой земли. Его физическая близость ощущалась Кэсс, как угроза. Ей захотелось бежать без оглядки от тех чувств, которые светились в его глазах, но она была не в силах оторваться от земли.
— Я сама могу о себе позаботиться, — сказала она, но голос предательски дрожал.
— Разве? — Не отпуская ее, он провел рукой по ее спине и крепко прижал к себе. Запустив пальцы другой руки ей в волосы, он откинул ее голову. Его намерения были ясны, и Кэсс вдруг испугалась. Но в это время он с такой страстью прижался к ее губам, что она поняла: по-настоящему ее еще никто никогда не целовал.
Волна неизведанных ранее эмоций захлестнула Кэсс. У нее подогнулись колени, но Гейб держал ее крепко. Ей казалось, что она не может дышать, но это не имело значения. Она была уверена, что Гейб дышит за них обоих.
Потом они каким-то образом очутились на траве, а Гейб всей тяжестью навалился на Кэсс. Его руки заскользили по ее оголенным бедрам. Потом он рывком повернулся на спину, и Кэсс оказалась сверху. Его поцелуи были жадными и требовательными. Кэсс отдалась на волю его страсти и собственного желания.
Когда он отстранился от нее, Кэсс почувствовала почти физическую боль. Она снова лежала на спине, а над ней склонился Гейб. Его глаза горели. Шумно дыша, он поднял ее с земли.
— Вам лучше уйти. — Сказав это, он поднял с земли перчатки и, схватив лопату, снова стал копать.
Кэсс была огорошена. Она не понимала, что произошло.
— Вы не так меня поцеловали вчера вечером. — Это прозвучало почти как обвинение.
— Вчера вечером я был осторожен. Боялся напугать вас.
— Напугать меня? — Кэсс вскинула подбородок. — Что вы такого сделали, что могло бы меня напугать? — Если учесть, что ее голос прерывался, а тело все еще дрожало, в ее вопросе недоставало презрения, на которое она рассчитывала.
— Не забывайте, что я говорил о вас со многими людьми, пока проводил расследование, и узнал, что вы вели не слишком бурную светскую жизнь. А что касается мужчин…
Кэсс была расстроена этим беспардонным вмешательством в ее личную жизнь.
— Вы разговаривали с мужчинами, с которыми я встречалась? Вы их расспрашивали о… Вы мне отвратительны. — Кэсс уже не контролировала себя, так она была возмущена. — Этому нет оправдания!
— А мне и не надо оправдываться. Я вас правильно вычислил. Ваши друзья подтвердили, что вы слишком честны, чтобы самой подстроить похищение. Но мне этого было недостаточно. Я хотел знать, возможно ли, чтобы вас — с вашего ведома или без него — использовал бы кто-то менее щепетильный.
— Под этим «кто-то» вы подразумеваете мужчину? — По выражению лица Гейба Кэсс поняла, что ее предположение было правильным. Ей вдруг стало плохо. Еще минуту назад она думала: самое ужасное — это то, что Гейб считает ее мошенницей. Она ошиблась. Все было гораздо хуже. Он вбил себе в голову, будто она настолько обделена мужским вниманием, что могла позволить мужчине использовать ее для совершения преступления.
Кэсс захотелось бежать и забиться в какой-нибудь угол. Но нет. Она доведет дело до конца.
— Стало быть, вы решили лично удостовериться, насколько я на самом деле наивна. Хотели убедиться, легко ли с помощью ухаживаний сбить меня с толку. Полагаю, вы получили подтверждение своим предвзятым умозаключениям.
Глаза Гейба под длинными ресницами сверкнули то ли от удивления, то ли от боли. Атмосфера накалилась до предела.
— Мы оба знаем ответ. Мне ничего не пришлось доказывать, ни вам, ни себе. Я не проверял вас, но, возможно, для нас обоих будет лучше, если вы поверите в это. Идите в дом. Вы получили от Эмили то, что хотели, а от меня еще того больше.
Он повернулся и пошел прочь, оставив Кэсс гадать, не совершает ли она ошибку, что снова судит о нем предвзято?
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Кэсс сидела одна за столом в комнате для завтраков и крошила в руках булочку с корицей.
Вчера вечером, сославшись на головную боль, она попросила принести ужин ей в комнату. Миссис Кроссуайт и Ева обе заходили к ней, чтобы выразить сочувствие и предложить таблетки. Гейб не появлялся, видимо, намеренно.
Она должна была бы радоваться: виден конец ее мучениям. Деньги есть, встреча назначена, Гейб обещал не вмешиваться. Всего через несколько часов Крудли снова будет дома. Завтра ее жизнь вернется в нормальное русло, и она забудет всю эту страшную неделю.
Может неделя и была страшной, но она вряд ли ее когда-нибудь забудет. Ее сердце сжималось каждый раз, когда она думала, что больше никогда не увидит никого из тех, с кем познакомилась в особняке Кроссуайт. Ведь все были так добры к ней. А с Эмили Кроссуайт у нее установились даже теплые отношения. То, что прежде казалось ей опрометчивым вторжением в неприступную крепость богатства и могущества, обернулось чем-то совсем иным. Ей пришлось признать, что она была предубеждена, что реальность была совсем не такой, какой она себе ее представляла.
Гейб Престон думал о ней самое плохое именно из-за этой ее предубежденности. Ночью, лежа в темноте без сна, она наконец взглянула на происходящее с его точки зрения. Он был с ней честен. Ей не нравилось то, что он делает, но она поняла, что все его поступки были продиктованы необходимостью.
Кэсс постаралась думать о нем, не как о богатом бездельнике, развлекающемся за ее счет. На деле он совсем не был таким. Возможно даже, ей следует перед ним извиниться. Но хватит ли у нее на это смелости? Когда Крудли вернется домой целым и невредимым, она, возможно, снова обретет душевное равновесие. И тогда…
Если она сама этого не захочет, то ничего сегодняшним днем не кончится, подумала Кэсс. Она слишком долго отгораживалась от людей, пора исправлять эту ошибку.
Кэсс налила себе апельсинового сока из великолепного хрустального кувшина. Солнечный свет отражался в его многочисленных гранях, преломляясь в крошечные радуги. Кэсс начала поворачивать кувшин в разные стороны, и солнечные зайчики заиграли на стенах комнаты и на белоснежной скатерти.
— Мне всегда нравился этот кувшин, — весело заметила Эмили, незаметно появившаяся на пороге комнаты. Ее бесшумные появления всегда были неожиданны для Кэсс. Эмили появилась в облаке голубого и сиреневого шифона. — Моя мама обычно разливала из него молоко за завтраком и приговаривала: «Сегодня у нас на завтрак радуга». А по вечерам она спрашивала меня, где я сегодня нашла горшочек с золотом. Она учила меня тому, что каждый день может стать особенным, если будешь замечать окружающую тебя красоту или делать добро… И это весь ваш завтрак? Вы все еще плохо себя чувствуете?
— Все хорошо.
— Вот и ладно. Вы должны быть сегодня сильной, ради Крудли. — Эмили наклонилась к Кэсс и тихо сказала: — Дорогая, я хочу, чтобы вы взяли это. — Она достала из кармана конверт и, оглянувшись, пододвинула его Кэсс.
Кэсс взяла пухлый розовый конверт и открыла его: внутри лежала пачка стодолларовых купюр.
