Да, наверняка об этом. Бертолд самый лучший мужчина. И, похоже, меня он считает лучшей женщиной. При этой мысли Хилда нервно облизнула губы.
— Я вижу, что хочешь. — Бертолд прижался губами к дрожащим губам Хилды. — Господи, как же я смогу дождаться конца рабочего дня?.. — пробормотал он. — Я же буду постоянно думать о сегодняшней ночи… о тебе…
И он снова поцеловал ее.
15
Такси довезло Хилду до дома Кертисов, в дверях ее встретила Фредерика, державшая на руках Петл.
— Ну, как все прошло? — спросила Фредерика. Ее проницательные голубые глаза с любопытством разглядывали все еще ошеломленную Хилду. — Ты выяснила у Бертолда что хотела?
Вопрос вернул Хилду к действительности. Все ее личные проблемы с Бертолдом меркли в сравнении с вопросом будущего Петл и радости Фредерики.
— Да, выяснила. — Она улыбнулась и забрала у Фредерики девочку. — Мы поговорили, и ваш сын признал большую вероятность того, что отец Петл он, а не Бернард Шеридан. По срокам не получается, что отцом является Бернард, — на ходу придумала Хилда, поскольку не имела права говорить, что у Шеридана вообще не могло быть детей.
— Сроки, подсчеты, — пробурчала Фредерика. — Да стоит только посмотреть на Петл — это же вылитый Бертолд! У нее на лбу написано, что она Кертис!
Хилда же по-прежнему считала, что Петл совершенно не похожа на Бертолда. Тонкие черты лица, светленькая, необычайно женственная, ну совсем как Флора. Но разве могла она расстраивать счастливую бабушку?
— Если бы он слушал мои доводы, то я бы представила его незрячим глазам массу доказательств, — продолжила Фредерика. — Но Бертолд уперся, как осел, и я решила не пытаться разубедить его, пока не будут готовы результаты анализа. Мне даже немного жаль, что он уже готов признать себя отцом. Хотела бы я посмотреть, каким глупцом он бы выглядел, получив результаты анализа!
— Не могу представить Бертолда, выглядящего глупцом, — пробормотала Хилда, направляясь в дом.
— Именно так он и выглядел в прошлую пятницу, — сухо заметила Фредерика. — Должна сказать, ты его огорошила. Бертолд привык все держать под контролем, поэтому и пытался делать это. Но сегодня в процедурной он понял, что очень скоро уже не сможет отрицать свое отцовство. И, готова поспорить, решил добровольно признать Петл дочерью, чтобы снова держать ситуацию под контролем. Понимаешь, ему во всем надо быть главным. Как он сегодня обошелся с тобой? Выслушал? Был искренним?
— Гм… да, пожалуй… в определенной степени…
— Тогда будь осторожна. Возможно, он планирует заставить тебя делать то, что он хочет.
У Хилды пересохло во рту, когда она вспомнила о планах, которые строил Бертолд на сегодняшнюю ночь.
— Не сомневаюсь, он попытается организовать свою жизнь так, чтобы Петл практически не внесла в нее никаких перемен, — продолжала Фредерика. — Наверняка предложит тебе переехать жить к нам, чтобы за Петл ухаживали две женщины. О дочери будет заботиться, но не станет посвящать ей все время. Потому что это может помешать его работе!
Хилда отогнала прочь все мысли, постаравшись сосредоточиться на том, что говорит Фредерика.
— Он ничему не позволяет мешать своей работе. Как ты думаешь, почему я ничего не знала об этой Эстер? Да потому, что он превратил свои любовные встречи в нечто вроде визитов к дантисту — только после работы или в обеденный перерыв. Понимаю, ты удивлена, но я видела счета. Как еще, по-твоему, можно объяснить наличие счетов из отеля, если я точно знаю, что все ночи мой сын проводит дома, а с работы отлучается только на обеденный перерыв?
Пройдя через холл, женщины остановились у лестницы. Хилда смотрела на Фредерику широко раскрытыми глазами, сердце ее билось учащенно. Если мать Бертолда говорит правду, то ее, Хилды, присутствие в доме будет для Бертолда даже более удобным, чем наличие покладистой Эстер. Ему даже не придется выходить из дома, чтобы заняться любовью!
— Может, он уже предложил тебе переехать к нам? — поинтересовалась Фредерика.
— Нет.
— Предложит, дорогая. Обязательно предложит. А что ты ему ответишь на это?
Хилде хотелось сказать Фредерике, что она охотно согласится на подобное предложение. Честно говоря, это было бы во всех отношениях прекрасным решением. Вот если бы они с Бертолдом не стали любовниками, то у нее и не возникло бы подобных мыслей.
Но они любовники, и этого уже не изменишь.
Только сейчас Хилда начала понимать, какой слабой может быть женщина, охваченная страстью. Она отказывалась называть свое влечение к Бертолду любовью. Вот Флора каждый раз называла свою страсть любовью, однако время всегда доказывало, что она ошибалась.
И все же сейчас Хилда понимала, почему ее подруга сходила с ума по мужчинам. Хилде очень трудно было оставаться сильной и мыслить здраво, трудно было игнорировать желания, которые Бертолд возбуждал в ней.
— Что я отвечу? — Хилда вздохнула, понимая, какая она, в сущности, слабая женщина. — Соглашусь, наверное.
Фредерика расплылась в улыбке.
— Именно это я и надеялась услышать. А теперь давай мне Петл, отправляйся наверх и поспи. Ты выглядишь ужасно усталой, дорогая.
— Так оно и есть, Фредерика. Так оно и есть.
Приехав вечером домой, Бертолд ощутил какую-то тревогу. Хилда вела себя с ним очень странно, вся напрягалась, когда он приближался к ней. И, похоже, всеми силами старалась не оставаться с ним наедине, пользовалась присутствием ребенка и Фредерики, чтобы лишить Бертолда возможности поговорить с ней о чем-то личном или поцеловать.
А как Бертолду хотелось поцеловать Хилду!
В половине восьмого все трое сели ужинать, коляска, в которой лежала Петл, стояла рядом с Бертолдом. Он настоял на этом, надеясь поразить Хилду приливом отцовских чувств, но, похоже, на нее это не произвело должного впечатления. На протяжении всего ужина Хилду не покидали напряжение и отрешенность, даже заигрывания Бертолда с Петл вызвали у нее всего лишь слабую улыбку.
— Тебе удалось поспать после обеда? — поинтересовался Бертолд, когда Фредерика вышла из-за стола и отправилась за кофейником.
Хилда тут же втянула плечи и отвела взгляд.
— Немного…
— Что с тобой? — спросил Бертолд и, не получив ответа, забеспокоился: — Я что-то сделал не так?
Хилда покачала головой.
— Может, таким способом ты хочешь дать понять мне, что не придешь ночью в мою комнату?
Хилда наконец посмотрела на него, ее глаза сверкнули.
— В твою комнату? — хрипло переспросила она.
Страхи Бертолда по поводу того, что Хилда больше не хочет его, похоже, подтверждались. Он понял ее состояние. В душе она так же возбуждена, как и он, однако не может позволить себе быть сексуально раскованной, как во время их короткого любовного акта днем. Бертолд подозревал, что Хилда необычайно застенчива. Сегодня ночью ему следовало вести себя очень осторожно, чтобы не отпугнуть ее какими-либо сексуальными желаниями, выходящими за рамки ее явно ограниченного опыта.
