Оказавшись в доме, Люси решила переодеться и поднялась в спальню.
Она выбрала простой однотонный бежевый сарафан и собралась его надевать, обернулась и увидела, что в спальне стоит Денвер.
Она едва заметно вздрогнула. Он двигался неслышно, она и не подозревала, что он поднялся следом.
И на ней только нижнее белье…
Как и следовало ожидать, его взгляд жадно впился в ее трепещущую грудь, скользнул ниже… Она почувствовала, как у нее пересыхает во рту.
Но он молчал.
Так же молча он прошел к столику и что-то взял в руки. Воспользовавшись случаем, Люси быстро натянула сарафан. Сначала она подумал, что он продолжает на нее сердиться, потом пришла к выводу, что нет, он сам первым протянул оливковую ветвь. Здесь было иное.
— Что ты рассматриваешь? — Она старалась говорить беззаботным тоном, точно в ее душе не было смятения.
— Рисунки, — коротко бросил он. — Ты упрямая… И где же ты обнаружила эти зарисовки?
Только после этих слов Люси догадалась, что Денвер рассматривает рисунки цыганки Милы. Из-за последних событий и аварии Денвера, его госпитализации она даже ни разу не вспомнила о них. Честно говоря, она думала, что оставила их в мастерской.
Да, точно, она не приносила их в дом.
Тогда кто?
Неужели Денвер?
— Я не могла устоять, — призналась Люси и встала рядом с мужем. Он повел плечами, точно не ждал ее приближения. Это неприятно удивило Люси, но она тотчас упрекнула себя в излишней эмоциональности и больном воображении. — История цыганки и русского князя не давала мне покоя…
— И ты, конечно, разгадала их тайну? — не без сарказма спросил Денвер.
Люси отрицательно покачала головой и тоже взяла один из набросков Милы. Как раз тот самый, где она с князем…
— Нет, я и не ставила перед собой подобной цели. Хотя и не отказалась бы, например, обнаружить ее дневник, мне почему-то кажется, что Мила вела дневник…
— Мила?
— Да, это имя цыганки. Смотри, я обнаружила эту надпись здесь… и здесь… Она подписывала свои работы этим именем.
— Точно… Интересно. — Денвер завертел работы под разными углами. — Как думаешь, написано по-русски?
— По всей видимости. Посмотри, какие они здесь красивые и счастливые. — Люси протянула ему свой набросок, и их пальцы соприкоснулись. Губы Денвера чуть дрогнули в улыбке, глаза смягчились.
Но Люси не покидало смятение.
Что с ним?
Денвер долго всматривался в пожелтевшие и выгоревшие от времени линии карандаша. На его лице не дрогнул ни один мускул, лишь иногда глаза прищуривались.
— Красивые времена, красивые отношения и не менее красивый разрыв, — наконец выговорил он и поднял голову. — А ты обратила внимание, что сейчас, когда мы о них разговариваем, за окнами разыгрывается нешуточный ураган?
— Как-то об этом не подумала. — Люси посмотрела в окно. Ветви деревьев царапали стекла, те жалобно постанывали, гулкий шум проникал в комнаты, сгущая краски. В спальне становилось все темнее, и Люси потянулась к бра, ей не хватало света.
Рука Денвера остановила ее на полпути.
— Не надо, прошу, не зажигай. Мне нравится полумрак.
Люси больше не могла терпеть неизвестность. Те сомнения, что закрались в ее душу утром, не давали покоя, она вся была на нервах. И сейчас, глядя на Денвера, она убедилась в своих подозрениях.
— Денвер, что происходит? — охрипшим от волнения голосом поинтересовалась она.
— А как ты думаешь, черт побери? — бросил Денвер яростно и внезапно швырнул рисунок на пол, а сам сделал стремительный шаг к Люси, схватил ее за плечи, развернул к себе и впился взглядом в ее испуганные глаза.
Ей стало страшно.
Как и много недель назад… тогда, на пустынном пляже…
— Я…
— Конечно, ты сейчас скажешь, что ничего не понимаешь! Что удивлена моим поведением! — перебил он ее.
— Да, скажу, и буду права…
— А если я скажу тебе, что удивлен, и не меньше твоего? Что я сам ничего не понимаю? Что я смотрю на тебя и вижу…
Он замолчал, но не собирался никуда ее отпускать, его руки по-прежнему крепко держали ее плечи.
Но она и не хотела вырываться из столь сладостных объятий.
К тому же женским чутьем, интуицией она почувствовала, что с Денвером что-то происходит. И это что-то связано с ней.
С их браком.
— Что ты видишь? — тихо, почти не слышно прошептала она. Если бы он стоял на шаг дальше, то ничего не услышал бы.
Губы его чуть дернулись, а потом сжались, превратившись в жесткую линию. Полумрак в комнате не позволил ей заглянуть ему в глаза.
— Вижу перед собой женщину, — так же тихо ответил он, но по ее телу побежали мурашки, холодок коснулся груди. — Прекрасную женщину. Добрую, милую, отзывчивую. Женщину, способную свести с ума, дарящую наслаждение и самую сильную боль…
Она вздрогнула.
— Боль?
— Молчи, прошу тебя, молчи… В тебе точно соединились две крайности: порок и невинность. И в нашу брачную ночь, когда ты пришла ко мне, нежная и трепещущая, когда позволила себя любить, когда я почувствовал, что ты только моя, я понял, что пропал… Пропал раз и навсегда… — Тут он невольно усмехнулся. — Хотя нет, вру. Я пропал в тот момент, когда зашел в офис Стивена и увидел твою фотографию на его рабочем столе. Именно тогда у меня в голове промелькнула мысль, что я увидел отражение девушки, которую хотел бы видеть рядом с собой всю оставшуюся жизнь… Девушка-сказка, девушка-мечта… Мираж…
У Люси закружилась голова. В груди что-то защемило.
Она не могла поверить в происходящее.
И все же ей хотелось, больше всего на свете хотелось, чтобы Денвер продолжал говорить…
— И я сделал все возможное, чтобы увидеть эту девушку, пусть даже издалека… Люси, не смотри на меня так испуганно, я не сошел с ума… Хотя нет, именно сошел, сошел раз и навсегда… От любви к тебе… От желания видеть тебя рядом с собой… От возможности называть тебя своей…
Люси задохнулась, ей стало трудно дышать, на глазах выступили слезы.
— Господи, Денвер…
Как она молилась и не переставала надеяться, что однажды, несмотря на все жизненные неурядицы, она услышит эти слова! И скажет о своей любви.
Он прижал указательный палец к ее губам.
— Я знаю, и когда я делал тебе предложение, и много раз позже я говорил, что не верю в любовь. Наверное, тем самым я пытался защититься от твоей нежности, от твоего обаяния, от желания любить тебя… Твое согласие выйти за меня замуж превратилось в осуществление моих самых заветных желаний. И одновременно это стало кошмаром. Я редко чего боюсь в этой жизни, но тогда я опасался, что не смогу показать, как сильно я тебя люблю. И как сильно я надеюсь, что ты полюбишь меня. А что получилось на деле? Я постоянно устраивал тебе скандалы. Причем на пустом месте.
