– Если хотите, я могу прислать кого-нибудь за вами с Кристой.
– Спасибо, это лишнее.
– Ну, хорошо, как хотите.
– Если у вас возникнет желание позвонить мне и узнать, как Криста, я не буду возражать. Скажите Кейт, что, если ей захочется, она может звонить мне каждый день.
– Обязательно скажу. Мы благодарны вам за то, как вы относитесь к этой ситуации.
– Я не хочу причинять никому лишних страданий.
– Мы тоже не хотим этого.
– До свидания, Трент.
Бренда повесила трубку. Трент швырнул телефон на кресло, повернулся и подхватил Кейт на руки.
– Бренда привезет Кристу в Проспект, чтобы она провела с нами неделю, начиная с шестого февраля. – Он закружил Кейт по комнате, затем остановился, и Кейт соскользнула на пол. Полотенце, обернутое вокруг его бедер, упало. Он снова обнял Кейт и крепко поцеловал. – Мы с тобой устроим праздник для дочери в день ее рождения.
Он поцеловал ее, и, прежде чем поняли, что происходит, они снова оказались в постели.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Шестого февраля около двенадцати тридцати Кейт приехала в Уинстон-Холл. Гатри встретил ее у входа и после приветствия сообщил, что мистер Трент вернется из суда не ранее трех часов, а мисс Мери Белл пьет чай и будет рада, если Кейт присоединится к ней. Кейт собралась с духом, расправила плечи и направилась в логово зверя. К ее удивлению, тетушка Трента встретила ее с распростертыми объятиями и теплой улыбкой. Мери Белл ласково обняла ее и, взяв за руку, повела к накрытому столу.
– Как только ты позвонила и сообщила, что приедешь к полудню, я приказала Кук приготовить крокеты из семги, – объявила Мери Белл. – Я помню, что ты их любила.
– Да, спасибо.
Кейт села за стол напротив Мери Белл в состоянии близком к шоку. Кук принесла салаты и улыбнулась Кейт.
– Приятно, что вы вернулись, мисс Кейт.
– Чай со льдом, без сахара, – сказала Мери Белл. – Правильно? А к десерту – вкуснейшему малиновому торту – подадут наш «Эрл Грей».
– Мисс Мери Белл, вы причинили себе массу беспокойства ради меня, – сказала Кейт. – Я не понимаю, почему.
– Тетя Мери Белл. Ты, милая девочка, член семьи, и приготовить для тебя хороший ланч вовсе не беспокойство. Что касается моих мотивов, то, думаю, они очевидны: я хочу загладить перед тобой вину за все, что в прошлом сделала не так, как надо. Я сожалею, искренне сожалею.
Кейт в изумлении смотрела на тетушку Трента.
– Ты потеряла дар речи! – засмеялась Мери Белл. – Пойми, я люблю Трента больше всего на свете, и его счастье для меня – все. Когда две недели назад Трент возвратился в Проспект, он был таким счастливым, каким я ни разу не видела его после вашего развода. Он говорил только о том, что Кейт и Криста приедут в Проспект, чтобы провести с нами неделю.
– Мы с Трентом с нетерпением ждем, когда снова увидим дочь, и молимся о том, чтобы нам удалось говорить и делать все, как надо. Я уверена, Трент рассказал вам, что наше первое свидание с Кристой прошло не очень хорошо.
После ночи в гостинице «Холидей-Инн» в Шеффилде, Кейт улетела в Атланту, а Трент возвратился в Проспект. В ожидании встречи они разговаривали по телефону каждый день.
– Я отлично это понимаю и тоже хочу, чтобы все прошло хорошо. – Мери Белл умоляюще посмотрела на Кейт. – Я сделала кое-какие приготовления и хотела бы обсудить их с тобой. И если ты захочешь изменить что-нибудь, или что-то вызовет твое неодобрение, просто скажи мне, и мы…
– Тетя Мери Белл, вы действительно так сильно изменились, или я никогда по-настоящему вас не знала?
Мери Белл широко раскрыла глаза.
– Наверное, и то, и другое. Мне хотелось бы думать, что я не только постарела, но и стала более мудрой. В прошлом я так много поучала тебя, что не дала тебе понять, как я тебя любила.
– Вы меня любили? Я думала, что вызываю у вас неприязнь и вы считаете меня недостойной быть женой Трента.
Мери Белл нахмурилась, морщинки у глаз и рта стали заметнее.
– Ты права. Сначала у меня были определенные опасения. Ты не была одной из нас, и… прости меня, ты знаешь, каким снобом я бываю. Ничего не могу с этим поделать. – Она нервно рассмеялась. – Но вскоре я поняла, какой ты хороший человек и как сильно вы с Трентом любите друг друга. Наверное, я перестаралась, пытаясь сделать из тебя жену, какой, по моему мнению, должна быть супруга Трента. Но, уверяю тебя, я верила, что делаю это ради вашего общего блага.
– А сейчас? Ведь я больше не жена Трента.
– Ты должна ею быть, он по-прежнему тебя любит, и, я думаю, ты тоже.
– И вы печетесь о благополучии Кристы Фаррелл?
– У меня есть надежда на то, что вы с Трентом поженитесь и у Мери Кейт будет дом и настоящая семья. Да-да, я знаю, мне придется заставить себя называть ее Кристой.
Кейт вздохнула – единственный раз их желания совпали.
– Не забывайте, что у Кристы есть бабушка, которая воспитывает ее с шести лет.
– Уинстон-Холл – большой дом, – сказала Мери Белл, – места хватит всем, включая Бренду Фаррелл.
– Вы бы согласились, чтобы Бренда Фаррелл тоже жила здесь?
– Я согласна на все, лишь бы мы вновь стали семьей.
– Понимаю. – Кейт подумала несколько минут и попросила: – Расскажите мне о приготовлениях, которые вы сделали к приезду Кристы и ее бабушки.
Трент появился менее чем за десять минут до того, как Бренда Фаррелл подъехала к дому в «шевроле» старой модели. Он едва успел обнять и поцеловать Кейт, бросить портфель и спросить, как прошла ее поездка из Атланты.
Трент, Кейт и Мери Белл выстроились в холле, когда Гатри распахнул дверь перед долгожданными гостями и пригласил их войти. Бабушка и внучка были явно поражены огромным холлом, витой лестницей и великолепием старого семейного особняка. Криста с растерянным выражением лица вцепилась бабушке в руку.
– Добро пожаловать в Уинстон-Холл, – сказал Трент. – Я надеюсь, что поездка из Шеффилда была приятной.
– Очень приятной, – ответила Бренда. – Криста, разве ты ничего не хочешь сказать Тренту и Кейт?
Кейт сжала Тренту руку.
– Большое спасибо, что пригласили нас погостить, – неуверенно произнесла Криста явно заранее выученную фразу.
– Мы очень рады вам, – сказал Трент – Не хотите ли перекусить или выпить чего-нибудь?
– Нет, спасибо, – ответила Криста.
– Наверное, тебе хочется, чтобы мама… то есть Кейт, показала тебе твою комнату, – предположила Мери Белл. Голос у нее дрожал, на глаза навернулись слезы.
