— В том-то и дело, что он у пана Теодора не бывал, я сама страшно удивилась. Они ведь были едва знакомы, я даже спросила пана Теодора, с какой радости этот гад к нему пожаловал. Вроде бы они пересекались на ипподроме, о лошадях беседовали...
Я резко замолчала, а Гурского опять поразила глухота.
— Они договаривались о встрече? — спросил он, не обратив внимания на мою последнюю фразу.
— Кто с кем?
— Покойный с Бучинским.
— Если когда о чем и договаривались, то только не в этот раз, — решительно заявила я. — Поверьте, визит этого гнуса стал неожиданностью для пана Теодора. Свалился как снег на голову.
— А с какой целью?
— Вы на самом деле хотите это знать? — спросила я, выдержав минутную паузу.
— Ну а если так?
— Все равно вам это ни к чему, да и не знаю я толком ничего...
Неожиданно я осознала, что говорю истинную правду. Предположение, будто Тупень стремился завладеть нашими записями, оставалось всего лишь предположением. Пан Теодор явно чего-то недоговаривал.
— Ну и дела! — удивилась я. — Я ведь и вправду ничего не знаю! Могу только что-нибудь соврать или порассуждать на заданную тему. Начинать?
— Не стоит, — небрежно отказался Гурский, — пустые рассуждения меня не интересуют. Давайте поговорим о круге знакомых. Ведь кто-то же знал, что жертва собирается нанести визит пану Бачинскому.
Мне хотелось сказать, что Тупень запросто мог кому-нибудь проболтаться, поэтому лучше искать среди его знакомых. Но тут же я подумала, что тем самым введу в заблуждение следственные органы. Тупень ни при каких обстоятельствах не стал бы рассказывать кому-либо о наших расчетах, поскольку планировал самолично поживиться. К чему ему с кем-то делиться? Вряд ли проговорился и пан Теодор, разве что совсем спятил.
Пан Теодор... Все-таки что-то там нечисто. И выглядел он на редкость испуганным.
Я отрицательно покачала головой:
— Двадцать лет назад я, может, кого-то и знала из окружения жертвы, но сейчас вряд ли. Минуточку. Знакомые знакомыми, а следы? Там же были окурки с помадой, чьи они? Не женушкины ли случайно?
— Несомненно, жены, — спокойно подтвердил Гурский. — Бучинский показал, что жена навестила его позавчера.
— Так и я позавчера к нему заезжала. Не было никаких окурков!
— Она пришла позже, после вас.
— Хорошо, а другие следы?
— Какие?
— Я что-то слышала об отпечатках обуви...
— Честно говоря, следы от обуви были повсюду, весь пол затоптан — обычное дело в жилом помещении. Все отправили в лабораторию. Пока нет результатов экспертизы, говорить не о чем. То же самое относится и к пальчикам. Может быть, что-нибудь и получится.
Черт... Отпечатки пальцев на бумагах!
Я заколебалась. Нет, сейчас я еще не готова рассказать Гурскому о нашей афере с расчетами. Возможно, он и без них обнаружит убийцу, а если не удастся... вот тогда и посмотрим. И обязательно с глазу на глаз, без Мартуси. Не потому, что она может разболтать. Просто присутствие свидетеля свяжет Гурскому руки, не получится сохранить в тайне полученные от меня сведения.
Что-то не давало мне покоя. Ведь хотела сказать Гурскому что-то важное... Но что?
— Нет у меня для вас ни одной зацепки, — вздохнула я огорченно. — Мотивов преступления — не перечесть, врагов у жертвы — еще больше. Видимо, вы можете надеяться только на отпечатки. На этот раз криминальные элементы не столь любезны. Секретов не открывают, взяток под моим окном не передают. Боюсь, ничем больше вам помочь не могу.
Гурский вздохнул, отодвинул стул от стола, вытянул ноги и задел рассыпанные по полу снимки. Наклонился, затем и вовсе опустился на корточки и принялся собирать фотографии.
Я запротестовала:
— Не беспокойтесь, позже я все приведу в порядок. Вы же не уборкой пришли сюда заниматься!
— Боже, это же я их раскидала! — подхватила Мартуся. — Я и соберу, не утруждайте себя...
Она тоже залезла под стол, кажется, они стукнулись лбами. Я тем временем запихнула в сумку рассыпанное по столу ее содержимое, оставив только бумажник Мартуси. Следовало освободить место для фотографий.
Гурский и Мартуся собрали все до последней бумажки и плюхнули на стол. Когда Гурский распрямился, я с изумлением увидела в его руках мой бумажник с документами.
— Это его у вас украли в Кракове? — вежливо поинтересовался он.
Не веря своим глазам, я выхватила у Гурского находку. Мой бумажник! Он самый! Вон и паспорт торчит, и автостраховка!
Честно говоря, бумажник мой далек от классических образцов. Из искусственной кожи, без отделения для монет, зато с многочисленными прозрачными перегородками. Там великолепно помещались все необходимые документы, кроме того, благодаря ядовитой расцветке я с легкостью находила его в сумке
бумажник был желтый с красным. По-моему, я урвала его на каком-то официальном мероприятии в качестве рекламного сувенира.
Конверты с фото были примерно такой же расцветки, желто-красные — какие выдают в фотостудиях. Неудивительно, что бумажник затерялся среди них. Какое счастье, что Гурский обнаружил его раньше, чем я затеяла возню с оформлением новых документов!
— Господи! Что за чудесный день! — от всей души воскликнула я. — Отныне я ваша должница до гробовой доски!
Мартуся, обалдевшая ничуть не меньше, попыталась выхватить у меня находку, но я не дала, только издали показала начиночку.
— Хорошо, что нет отделений для кредитных карточек, — слабым голосом пробормотала Мартуся. — Если бы кредитки пропали, вот бы ты понервничала... А что же у меня тогда украли в Кракове?!!
— Все остальное. Спрячь свою мошну, не то опять перепутаем.
Мартуся схватила свой бумажник, заглянула в него пару раз, прижала к груди и лихорадочно огляделась в поисках сумки.
— Косметика... Визитки... — бормотала она.- Записная книжка... сигареты... зажигалки... Ключи Януша! Старые, он как раз поменял замки... Очки, шариковые ручки, кошелек... В нем-то и было всего десять злотых с мелочью, я за бензин расплачивалась... Банка пива! Вот гады! Платочки, много платочков... Не знаю, что еще...
— А твои ключи?
— Лежали в кармане. Ключи от машины тоже...
— Тогда, считай, повезло. Однако что-то такое похожее на бумажник ты тогда цапнула со стола у меня на глазах. Что это было? Фотографии, наверное?
— Получается, так. И что теперь?
— А ничего. Фотографии придется, конечно, разобрать.
— Прямо сейчас?
— Ну уж нет.
Я засунула в сумку спасенное сокровище и бережно повесила ее на спинку стула. На столе теперь лежали только конверты с фотоснимками. Мартуся тем временем носилась со своим бумажником как дурень с писаной торбой, все соображала, куда бы его пристроить.
