Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
– Хорошо, убедили, верю я в вашу интуицию, верю, – я не стал спорить со своими товарищами. – Сейчас допьём чаёк, перетрём с лётчиками их дела, поедем и предупредим Федосеева о страшных планах и заговорах со стороны потерпевших самолётокрушение депутатов. Довольны?
– Пошли пить чай, а то опоздаем, – совершенно серьёзно отозвался Николай. – Знаешь, Володя, видать, мало ты по жизни общался с родимой номенклатурой. Иначе не был бы таким добрым и пушистым в отношении всяких паразитов.
Я лишь вздохнул, промолчал, не желая продолжать абсолютно бесполезный разговор о паразитизме чиновничества. Каждый слышал, что у нас в России есть две постоянные беды – дураки и дороги. Причём первые всегда умудряются залезть во власть, запустив свои воровские ручонки в закрома госбюджета, что автоматически означает наши вечные проблемы с дорогами. Думаю, если конфисковать всё наворованное нашим чиновничеством хотя бы за год, то всю Россию можно было бы покрыть сетью скоростных автобанов на манер германских.
Эх, зря я не послушал товарищей, зря… Когда лётчики и Мышкин отправились к своим самолётам, а мы уже садились в машины, в усадьбу примчался мальчонка на велосипеде – младший сын Антонова.
– Николай Павлович! Батяня просил передать, чтобы вы скорее езжали к правлению, – скороговоркой выпалил пацанёнок.
– Чёрт, а рацию он куда подевал? – опешил Еремеев. – Эй, малой, говори подробнее, что стряслось?
– Батяня сказал, что ненашенские пассажиры хотят передела власти в свою пользу, – внёс ясность мальчишка. – По рации об этом говорить нельзя.
– Евпатий-Коловратий, да они совсем о…ли, уроды недоделанные, – зло процедил сквозь зубы Ковалёв. – Хрен знает, что вокруг нас творится, а эти козлы всё в демократию играют… Володя, давай, гони прямо к правлению!
– Витёк, ты остаёшься для усиления! – велел Николай одному из своих охранников. – Лёня, в машину!
Когда мы примчались к зданию администрации, там уже собралась приличная толпа народу. Большая часть, похоже, припёрлась из чистого любопытства, чтобы поглазеть на дармовое шоу. Меньшинство же, в количестве примерно тридцати человек, устроило самый натуральный митинг у входа в здание.
Заводилой выступала та самая тощая тётка, которую я приметил ещё вчера на пляже. Её звонкий и приятный на слух голос разносился по всей округе, ей поддакивали ещё две-три ярко накрашенные девицы, а за их спинами гудели представители «сильного пола». Реальные – как мы предполагали – организаторы митинга скромно стояли во втором ряду, улыбались и настойчиво рекомендовали членам чрезвычайного штаба прислушаться к мнению народа.
Я сразу же зацепил взглядом наглую физиономию депутата Белоусова, рядом с которым тёрлись двое накачанных парней. Рабинович оказался во втором ряду, прячась за плечом смазливой девицы с внешностью фотомодели. Та безмятежно работала челюстями, перекатывая во рту жвачку, время от времени кривляясь и выкрикивая слова поддержки после очередных перлов главной ораторши.
Мне почему-то показалось, что эта фотомодель сильно смахивает на марионетку и подаёт голос тогда, когда пан депутат Рабинович щиплет её за задницу – настолько велико было несоответствие внешнего вида девушки и её поведения. Наверное, всё дело в том, что девица куталась в какую-то простыню, доходящую ей до бёдер. Подобным же образом были одеты ещё две девушки, стоявшие в самом первом ряду.
На нижней ступеньке крыльца здания, метрах в семи-восьми напротив митингующих, стояли их главные визави – Антонов и Федосеев. За спиной главы возвышался Петренко, рядом с ним топтались двое незнакомых мне ополченцев с ружьями. В дверях правления то появлялась, то исчезала испуганная физиономия Елены Васильевны, любительницы приложиться к бутылке качественного вискаря.
На груди Евгения Мироновича стволом вниз висел автомат – один из тех укороченных «калашей», которые мы отдали ополченцам, а в поясной кобуре виднелся табельный ПМ. В отличие от участкового, глава администрации не имел никакого серьёзного оружия, если не считать трости, на которую он опирался.
Роман Георгиевич, похоже, спал этой ночью часик-другой, не более, и выглядел очень замотанным. Чувствовалось, что Федосеева угнетает не столько тот шум и гам, который поднимали митингующие, а сам факт того, что он вынужден тратить драгоценное время на бесплодную болтовню о выборах и демократии.
– …Светлана Михайловна, милая, ну, поймите же вы, наконец, что нельзя устраивать выборы агронома, как вы только что предложили, – глава по-отечески объяснял тощей тётке элементарные истины управления хозяйством. – Агроном – это же не просто должность, но ещё и профессия, в которой требуются определённое образование, опыт и профессионализм, в конце концов… Да, согласен – это недемократично и противоречит конституции, зато проверено практикой и соответствует здравому смыслу.
Вокруг правления, на всякий случай, дистанцируясь от митингующих, собирались иностранцы, привлечённые необычным шумом в столь ранний час. По своему обыкновению европейцы активно работали фотоаппаратами и айфонами, запечатлевая в цифре нашу местную экзотику.
Отдельно кучковались местные, в основном пенсионерки, чьи дома располагались поблизости. Даниловских мужиков, как я заметил, практически не было – большинство из них охраняли окрестные фермы или занимались другой реальной работой.
Поначалу наше появление на площади оставалось незамеченным для митингующих. Затем кто-то из них повернул голову, чтобы посмотреть, кто там приехал, ткнул локтем соседа.
Секунд пять спустя тощая девица неожиданно замолчала на полуслове, вылупив зенки в сторону идущего впереди нашей группы Еремеева. Мы обошли толпу, подойдя с правой стороны к крыльцу здания администрации.
– Что за шум, а драки нет? Бузим, господа, да? – с весёлой издёвкой в голосе поинтересовался мой бывший однополчанин. – Какого чёрта вы вообще здесь собрались? Власть делить? Так она, власть эта, принадлежит народу – тем, кто живёт на этой земле и на ней же горбатится, пашет, чтобы прокормить вас, дармоедов.
– Вы, господин Еремеев, вместе с вашими подельниками создали незаконное вооружённое формирование, что противоречит конституции, – с пафосным апломбом произнёс из второго ряда Рабинович. – И теперь силой оружия вы насаждаете свои собственные порядки в обход закона, позабыв про свободу волеизъявления граждан. Вы провели антидемократические выборы, в которых не участвовали целых две сотни избирателей. Наконец, ваша клика сорвала со знания администрация государственный флаг и надругалась над ним. Это – уголовно наказуемое преступление, господин Еремеев.
– Стоп, притормози-ка, уважаемый, – поднял вверх руку Николай. – Евгений Миронович, когда это ты успел флаг сменить? А главное – зачем?
– Да ещё вчера вечером, взяли и заменили, – пожал плечами участковый. – Роман Георгиевич распорядился.
– Товарищи, ну, неужели у вас совсем не осталось совести? – укоризненно покачал головой Федосеев. – Наши с вами отцы и деды сокрушили фашизм, подняли красный флаг Победы над поверженным Рейхстагом. Красное знамя стало символом того громаднейшего рывка вперёд, что совершила наша Родина после революции, символом всех достижений и побед Советского Союза. Неужели мы забудем свою историю?
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
