В книге «Эдисон: изобретение века» (Edison: Inventing the Century) биограф Нейл Болдуин рассказывает, как маленький Эл — так прозвали Эдисона, — когда семья как-то гостила на ферме его сестры, куда-то ушел. Муж сестры нашел мальчика сидящим на ящике с соломой. Малыш объяснил ему: «Я видел, как из яиц, на которых сидела старая курица, вылупились цыплята. Поэтому и подумал, что если посижу на гусиных яйцах, то из них появятся гусята. Вот я и сел здесь. Раз курица и гусыня могут так сделать, почему я не смогу?» Потом, заметив пятна от яиц на штанишках Эла и увидев, как он расстроен, сестра утешала его, повторяя: «Ничего, Эл. Все нормально. Если бы никто никогда ничего не пробовал, пусть даже и то, о чем все твердят, что это невозможно, никто никогда не узнал бы ничего нового. Поэтому не отказывайся от попыток, и, возможно, настанет день, когда твой опыт увенчается успехом».
Или возьмем Элеонор Рузвельт — одну из самых творчески одаренных личностей за всю историю Америки. В книге «Элеонор и Франклин» (Eleanor and Franklin) Джозеф П. Лаш рассказывает, как «в то время, когда в ее жизни наступил момент расставания с детством, красота природы заговорила с ее пробуждающимися чувствами». Вот что он об этом написал:
«Смена времен года, игра света на воде, краски и прохлада лесов стали для нее много значить, и это сохранилось в ней на всю жизнь. Как она писала полвека спустя, в юности „ничто не доставляло мне столько радости, как согласие одной из моих молодых тетушек подняться до рассвета и спуститься вниз через лес к реке, сесть в лодку и проплыть пять миль до деревни Тиволи, чтобы забрать там почту, и затем плыть, налегая на весла, обратно, чтобы вернуться до того, как вся семья усядется за стол завтракать“».
Она часами пропадала в лесах и полях: читала книги, писала рассказы, полные восторгов и метафор, почерпнутых в самой природе. В «Позолоченных бабочках» (Gilded Butter flies), особенно причудливой истории, упомянутой Лэшем в своей книге, Элеонор случайно описала свое собственное будущее. В этой истории рассказывается о том, как она жарким летним днем лежала на спине в высокой траве и вдруг вздрогнула, услышав невдалеке голоса бабочек. «Из любопытства навострив уши, я стала подслушивать, о чем они говорили». Одна из бабочек пролепетала: «Ах! Ни за что не буду вечно сидеть на этой вот ромашке. Меня ждут в жизни высокие свершения. Я собираюсь многое узнать и много чего повидать. Я не буду растрачивать свою жизнь здесь. Я хочу все узнать до того, как она окончится». Для Элеонор литература, природа и мечты были связаны в единое целое. Можно себе представить, как развивалась бы эта маленькая девочка, не будь в ее жизни общения с природой. Ее хрупкий дар по мере роста нуждался в защите, и нужно было место и время, чтобы услышать его внутренний голос.
У Беатрис Поттер[58]связь между тайной природы и воображением еще более непосредственная. Поттер, одна из самых известных детских писательниц, продемонстрировала способности безжалостного коллекционера. Как рассказывает ее биограф Маргарет Лейн, Беатрис и ее брат «не проявляли особой щепетильности, и некоторые из проводимых ими экспериментов требовали жестокости, которая удивила бы их родителей».
Брат с сестрой «тайком приносили домой многочисленных жуков, жаб, мертвых птиц, ежей, лягушек, гусениц, рыбешек, змеиную кожу. Если с мертвого экземпляра еще не была содрана шкурка, они делали это сами, если же шкуры не было, они деловито вываривали образец и сохраняли скелет». Все, что дети приносили домой, они зарисовывали и раскрашивали, а потом сшивали рисунки, создавая свои книги о природе. Изображения по большей части были реалистичными, «однако то здесь, то там на грязные странички прорывалась фантазия. Шею тритона обматывал мягкий шарфик, кролики ходили на задних лапах, катались по льду на коньках, носили зонтики, разгуливали в шапочках».
Природа предлагает свой источник всем — как знаменитым, так и не очень, и каждый может почерпнуть из него чувство стиля и взаимосвязи. Как отмечает Мур, природа дает детям опыт, «который помогает понять реальность природных систем через непосредственный эксперимент. Они проникают в суть принципов природы — взаимосвязанности структур, цикличности, эволюционирования. Опыт учит их тому, что природа — уникальный механизм регенерации». Понимание этих принципов обязательно для творческого развития, которое необходимо не только в искусстве, но и в науке и даже политике.
Ричард Ибарра, видный политический деятель из Калифорнии и зять умершего лидера рабочего движения Цезаря Чавеса, рассказывая о его неистощимой, казалось бы, силе духа и энергии и о том, как уже в ранние детские годы он был готов к глубокому пониманию естественной, в том числе и человеческой, природы, пишет:
«Он был связан с природой с первых дней своей жизни на ферме на реке Гила. Он всегда чувствовал эту связь с рекой. Какие бы пути ни открывала перед ним жизнь, завершив очередной цикл, он вновь возвращался к той реке, где все для него когда-то только начиналось. Отец учил сына разбираться в земле, в почвах и водах, показывал, как все в мире устроено. Мать рассказывала о травах и о том, что дает человеку природа. Так что ясно одно: его одаренность проистекала из связи с простейшими и самыми основными процессами и системами. Он все мог увидеть с удивительной ясностью, несмотря на сложности и препятствия».
Конечно, не каждый человек, с детства общавшийся с природой, в дальнейшем мог развиваться в каком-то особенном на-правлении. Далеко не всякий ребенок, непосредственно с ней контактировавший, пошел по пути Чавеса, Рузвельта, Поттер, Кларка или — благодарение Богу — по пути Жанны д'Арк. Творческий потенциал питается и из других источников. Когда мы с Мэтью изучили биографии знаменитостей последнего времени, то обнаружили в них гораздо меньше упоминаний о природе. Творческие личности, время которых пришлось на 1970-е годы, в том числе и рок-звезды, редко пишут о природе как об источнике детского вдохновения. Может показаться, что творческое начало развивается и без природного влияния, но при этом совсем в ином ритме.
Природа, творчество и экстатические места
Экономист Торстейн Веблен когда-то предложил альтернативный путь определения серьезного научного исследования. Его результатом, сказал он, «может быть появление двух вопросов там, где до этого был только один». Если исходить из этого определения, то Эдит Кобб — хороший ученый. Она предложила большой набор свободных составляющих и оказала влияние на целое поколение ученых, занимающихся проблемами детства.
В 1997 году после долгих — если не строго научных, то целенаправленных — исследований Кобб опубликовала получившую большой резонанс книгу «Экология детского воображения» (The Ecology of Imagination in Childhood). Хотя у Кобб есть степень Нью-Йоркской высшей школы социальных проблем, она не социолог. Свои выводы она сделала, главным образом, на основании долгих наблюдений за играющими детьми и своих записей. Книга эта — результат многолетних размышлений над фактами, полученными в процессе изучения взаимоотношений детей и природы. За основу Кобб взяла анализ собранных ею в трех сотнях томов автобиографических рассказов о детстве творческих людей самых разных культур и эпох. Она пришла к выводу, что изобретательность и воображение почти всех творчески одаренных людей, жизнь которых она изучала, зародились при раннем общении с природой. Основываясь на собственных наблюдениях за поведением детей, Кобб пришла к выводу, что способность ребенка «сливаться с окружающей средой, превосходить самого себя идет от гибкой детской восприимчивости к природе». Она писала: «Поэт и ребенок в творческом восприятии близки к биологической сути идеи, то есть фактически близки к экологии воображения». Творчески мыслящие люди, полагает она, обращаются к воспоминаниям, чтобы зарядиться энергией и получить импульс к созиданию непосредственно из источника, и источник воспринимается ими не только как свет, озаривший их собственное сознание, но и как живительное родство с окружающим миром. Этот опыт, по убеждению Кобб, человек получает в основном в детстве. «Воспоминания о внезапном открытии существования какой-то потенциальной силы, проявившемся в ранних ощущениях себя и мира, разбросаны по литературе о научных и эстетических открытиях. В автобиографиях причиной такого „пробуждения“ часто называют острую ответную реакцию всех чувств человека на окружающий мир».
