– Мы немного знаем вашего дядю – Дана Александровича. Как он поживает?
– Спасибо, не плохо.
– Ника, займись чаем, а мы пока поговорим по-взрослому, – сказал Николай Степанович. – Вы не возражаете, Владислав… – он сделал вопросительную паузу.
– Вообще-то Павлович, но я бы предпочел просто Влад.
– Хорошо, просто Влад.
– Не возражаю. Собственно, поэтому я и решил с вами познакомиться. Ника уже сказала вам, что мы хотим пожениться?
– Да. В некотором роде это привело нас в замешательство. Мне и жене Ника рассказала, что познакомилась с вами год назад, потом не виделась весь этот год, и встретились вы снова в Ялте, у наших общих родственников.
– Да, это так. Мы познакомились двадцать пятого мая прошлого года.
– Извините, при каких обстоятельствах?
В это время в комнату вошла Ника, чтобы накрыть стол для чая. Она слышала последний вопрос отца. От внимания родителей не ускользнуло то, что она и Владислав обменялись быстрыми взглядами, и он чуть заметно, будто успокаивая её, кивнул.
– У меня был очень тяжелый день. Я ехал домой после поминок брата и не состоявшейся жены, и чуть не сбил вашу дочь. После этого я предложил подвезти её. Время было позднее, транспорта почти не было, и я решил, что такая девушка не должна добираться домой чем попало. Ника согласилась. Я подвез её, а потом мы очень долго разговаривали в машине. Вот и всё.
– Да, но Ника говорила, что вы не знали, где она живет.
– Я подвез её только до площади. Она сказала, что живет рядом и дальше везти не стоит.
– Папа, ну ты же знаешь, какие разговоры начались бы, если б кто-нибудь случайно увидел, на какой машине я приехала. Егоровна, по-моему, до утра наблюдает в окошко кто, с кем, куда и откуда.
– В этом году мы встретились в Ялте. Когда в прошлом году мы расстались, я был очень подавлен и устал, а после пожалел, что не узнал ни телефона, ни адреса, ни фамилии Ники.
– Что ж, убедительно, – Николай Степанович вздохнул.
– Давайте, наверное, пересядем за стол и продолжим наш разговор, – предложила Людмила Сергеевна.
Некоторое время все были заняты чаем, шутками по поводу торта, пока Ника его разрезала, и похвалами в адрес торта, когда его начали есть. Незаметно разговор перешел снова на уже начатую тему.
– Извините, Влад, – сказал Николай Степанович, внимательно глядя на него и дочь, – вы сказали, что поминки не состоявшейся жены… Но я так понял, у вас была и состоявшаяся жена? Ника сказала, что у вас есть взрослый сын.
– Да. Я был женат. Пятнадцать лет назад развелся. Сын остался со мной. Ему шестнадцать лет, сейчас отдыхает в Болгарии. Завтра приедет. С бывшей женой у нас вполне нормальные отношения.
– Тогда извините за нескромный вопрос. Почему же вы тогда развелись?
– Да просто поженились мы потому, что у нас должен был появиться ребенок, а ей было только семнадцать лет. Как порядочный мужчина я должен был жениться. Развелись, потому, что из армии вернулся её парень. Инициатива была моя, кстати, как и жениться. Я просто не хотел смотреть, как она мучается.
– И она вышла замуж за того парня?
– Да. У них трое детей. Живут неплохо.
– Вы так спокойно об этом говорите, – Людмила Сергеевна задумчиво посмотрела на него.
– А почему я должен говорить об этом неспокойно? – Владислав улыбнулся одними губами. – Жизнь, пожалуй, испортил ей я своим появлением, а не она мне. Должен же я был ответить за то, что натворил. Вот я и ответил. И, если родители по молодости пострадали от недостатка ума, то почему должны страдать дети? Вырастет сын, разберется сам.
– Резонно, – Николай Степанович с интересом смотрел на него. – А на Нике вы жениться хотите не по тому же случаю, как порядочный мужчина?
– Нет. Хотя бы потому, что детей не намечается, Ника совершеннолетняя и сейчас другие времена. Впрочем, если б такая ситуация возникла, я бы повторил.
– И то радует. Люда, пересядь, пожалуйста, я закурю. Вы курите?
– Да, спасибо, – мужчины закурили.
– Ну, хорошо, приедет завтра ваш сын, познакомится с Никой и скажет, что не хочет, чтобы вы женились. Что тогда?
– Я думаю, этот вариант отпадает. Александр уже достаточно взрослый для того, чтобы понять, что через несколько лет у него будет своя семья, а я останусь один. Это на самый худший случай. За то время, как он стал реально оценивать ситуацию, я не помню, чтобы у нас с ним разошлись мнения.
– А Даниил Александрович? – спросила Людмила Сергеевна.
– Во-первых, жениться хочет не он, а я. Во-вторых, я достаточно взрослый и могу решать сам. В-третьих, он только за.
– Что случилось с вашей не состоявшейся женой?
– Её и моего брата убили. Меня постреляли. Скажу сразу, это были не криминальные разборки. Сделал всё это брат невесты Валентина. Должен убить он был меня, тогда бы моя часть денег перешла брату. В перспективе его ждала та же участь, но уже после того, как он женился бы. Должна была остаться богатая вдова. Произошла накладка. Дома оказался Валентин, я и Дина. Сначала он перепутал меня и Валентина. Дина не нужна была, как свидетель. Потом он увидел меня, понял, что в живых никто остаться не должен. Каким-то чудом я остался жив.
– Ника сказала, что у вас есть телохранители.
– Это не совсем телохранители, – Владислав затушил окурок. Снова родители заметили, как с Никой они обменялись взглядами и кивком. – После этого случая две пули у меня в голове так и остались. Вытащить их невозможно. Кроме того, смерть брата и Дины я переносил очень тяжело и, после того, как я побыл на суде, у меня был инфаркт. Бывают дни, слава Богу, очень редко, когда чувствую я себя просто отвратительно. Поэтому дядя настоял, что бы была своего рода «охрана». Все эти ребятки – врачи. Двое – из моего бывшего отделения. В конце концов, это маленькая прихоть дяди. Старик столько пережил, что доставлять ему лишние огорчения я не хочу.
– Что ж, вы правы. Но почему Ника не сказала, что это за телохранители? – Николай Степанович внимательно смотрел в его холодные, спокойные голубые глаза, за просветлевшими стеклами очков.
– Маленький нюанс, – он улыбнулся, – я с детства терпеть не могу, когда меня жалеют. Да и вообще, не обязательно всем подряд знать, что здоровье у меня не особенно хорошее. Так как я занимаюсь бизнесом, телохранители у меня вполне могут быть и обычные.
– Владислав, вы всё время говорите о дяде. А родители ваши? – Людмила Сергеевна налила всем ещё чаю.
– Родители, – повторил Владислав и вздохнул. – Родители развелись, когда мне было двенадцать лет. Я и Валентин остались с отцом. С матерью мы не общались по её инициативе. Когда мне было шестнадцать лет, отец разбился на машине. С тех пор нас воспитывал дядя и, пока были живы, дедушка и бабушка. Бабушка и дедушка, как говорится, жили долго и относительно счастливо, и умерли с разницей в месяц, когда мне было тридцать.
