Все чувства обострились до пределов возможного. Запахи стали отчетливы и осязаемы. Звуки резали слух. И все же Джон пока сдерживался. Он не станет ее соблазнителем, нет! Вероника Картер сама пришла к нему, сама привела его под звездное небо, и он позволит ей самой сделать то, к чему она стремится.
Девушка опрокинула его на траву, Джон подчинился, легко увлекая ее за собой. Теперь она была сверху. Поцелуи превратились в нечто иное, дикое и страстное, более походившее на настоящее совокупление двух тел, чем на прелюдию любви.
Потом он выскользнул из ее жадных объятий и стал целовать ее тело. Вероника тихо вскрикивала и стонала, выгибалась в опытных руках мужчины, сама подставляя себя его ласкам, словно растекалась по его телу горячей волной желания и страсти.
— Ты… уверена… что хочешь… этого?
— Да!
— А это… безопасно?
Она рассмеялась тихим безумным смехом…
— О нет, это очень, очень опасно!
И он медленно вошел в нее, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не взять ее яростно и страшно, словно дикий зверь. Он был нежен и нетороплив, деликатен и настойчив, тверд и горяч…
— Что я делаю… Джон, Джон, научи меня, все ли я делаю правильно…
Он не поверил услышанному. Приподнялся над ней, еще не в силах остановиться, но уже зная, что происходит что-то странное.
— Научить?!
— Я никогда не заходила так далеко… О, как хорошо…
Он зарычал, словно раненый зверь, он скатился с нее на траву, сотрясаемый спазмами напряжения, отчаянием, злостью на себя, на нее, на весь мир!
Нежная рука коснулась его плеча, и Джон шарахнулся, словно его прижгли каленым железом.
— Нет!!!
Трясущимися руками Джон натянул халат и повернулся к Веронике спиной. Как сквозь толщу воды, к нему пробился ее голос:
— Что ты изображаешь из себя, Джон?
Он стиснул зубы и ответил:
— Жду тебя в доме. Я провожу тебя в твою комнату.
— Что?!
— Надеюсь, ты не планируешь забеременеть?
— Нет!
Она вспыхнула, это было видно даже в темноте. На один короткий, ослепительный миг Джон представил, что Вероника носит его ребенка, и это видение заставило его застонать. Потом он поднялся на ноги и строго сказал:
— Пошли в дом.
— Так ты это имел в виду… про безопасность… Господи, я сошла с ума!!! Это ты меня до этого довел!
Он молча накинул ей на плечи покрывало, валявшееся неподалеку, и повел было в дом.
— Пойдем…
— Нет, пока ты не объяснишься! Как это понимать? Каким образом ты притащил меня сюда? Почему я голая? Ты что, наркотик мне подсыпал в кофе? Так, значит, ты добиваешься женщин?!
Ярость ослепила Джона Леконсфилда. Вот как Вероника Картер думает о нем! Интересно, очень интересно!
— Когда я хочу женщину, я ее соблазняю, и для этого мне не нужны наркотики.
— Значит, я сама сюда пришла, так понимать?
— Не ломай комедию! Ты прекрасно понимала, что делаешь, когда явилась ко мне в комнату голая…
— ЧТО?!
Он не позволит Веронике Картер одурачить себя!
— Ты отлично понимаешь, о чем речь. Стриптиз был великолепен.
— Я не могла сделать ничего подобного, это ты подстроил…
— Да? А здесь ты как оказалась? Тоже не помнишь?
— Я не…
— Вот что я тебе скажу! Я не сумасшедший и отвечаю за свои слова. Ты пришла, села ко мне на постель и…
Рассказать это было нелегко. Голос предательски задрожал.
— И что было дальше? Рассказывай!
— Ты меня… трогала.
— Как?!
— Самым интимным образом. Грубо говоря, держала меня за член.
— Ты врешь, врешь, негодяй!!! Я даже представить этого не могу, не то, что сделать!
— Понимаю. Хочешь прикинуться лунатиком. Как и раньше.
— Раньше? Что ты имеешь… Это уже было?
— Да прекрати ты, Вероника! Как будто не знаешь. Ведь ты уже жаловалась, что проснулась не там, где засыпала!
Вероника беспомощно потерла лоб и глухо произнесла:
— Да… это было… незадолго до отъезда… Я проснулась утром на полу, у кроватки Джеки… Но откуда ты узнал?
— Да потому, что я спал там, в детской, и был свидетелем всех твоих… блужданий.
— И ты…
— Спал я там, понятно?! Не пользовался случаем и не насиловал тебя, если ты это имеешь в виду. Если бы сделал, то сказал бы тебе, не беспокойся.
— О… я не это хотела сказать… Но почему ты ничего не говорил?
— Я решил, что виной всему стресс и усталость. Не к кровати же тебя было привязывать. Если бы Джеки проснулся…
— И все же сегодня ты воспользовался этим!
— Черта с два!!! И не морочь мне голову! Сегодня, ты не была лунатиком! Я видел твои глаза, ты не спала…
— Да, я не спала! Я проснулась в твоих объятиях, ты меня трогал и… и…
— И трахал тебя! Вернее, собирался это сделать. И перестань прикидываться дурочкой, если бы не боязнь забеременеть, ты бы уже отдалась мне, прямо на траве, ведь именно для этого ты и разыграла всю ту комедию с заламыванием рук и купанием в росе!
Из прекрасных глаз хлынули слезы, и Джон замолк. Голос Вероники звучал надломлено и жалобно.
— Я действительно ничего не знаю о сексе и о том, что хожу во сне. Я действительно НЕ ПОМНЮ, что со мной случилось сегодня ночью, и почему я оказалась здесь. Почему ты мне не веришь?
Джон сел прямо на траву и устало произнес:
— Потому что и ты мне не веришь. Мы оба друг другу не доверяем и подозреваем во всех смертных грехах. Я знаю, что ты меня хочешь. Знаю, что стесняешься этого, не хочешь в этом признаваться. Потому и думаю, что ты просто разыграла небольшой спектакль, чтобы вытащить меня сюда… Но у меня есть честь!
— Честь? Да ты же предлагал мне стать твоей наложницей?! Просто так, ради шутки, на пари.
— Да. И я тебя хочу. Но не в коматозном же состоянии! Я хочу, чтобы ты сама сделала выбор, чтобы пришла ко мне по своей воле. Чтобы стонала в моих руках, чтобы изнемогла от моей любви, перепутала день с ночью, развалила бы мне всю кровать, любила бы меня в ответ, сидя, стоя, лежа, на лету!!! Вероника, я знаю, что мы можем сделать в постели. И хочу, чтобы это принесло тебе счастье и удовлетворение, полное, понимаешь? А это возможно только при взаимном доверии. И это случится, обязательно случится, я знаю. Мы оба этого хотим, и значит, так и будет!
— Но как я могу тебе доверять… Ты опытен, ты умеешь возбудить женщину, вызвать у нее желание, а это нечестно… У меня нет шансов!
