— Ты сказал, что не применишь силу!
Он остановился, отобрал у нее чашку, потом удивительно нежно поднял ее на ноги. Зная, что он сильнее, Сорель не сопротивлялась, но напряглась.
— Ты знаешь, что не применю. — Он положил ее руки себе на плечи. — Зачем ты сопротивляешься?
Сорель закрыла глаза.
— Отпусти меня, Блейз, — еле слышно сказала она.
Его руки напряглись; она понимала, что он хочет прижать ее к себе, сломать сопротивление искусительным поцелуем. Но он произнес какое-то ругательство и резко отпустил ее.
— Золотую медаль за такое решение, — выдохнул он. — Ты и с Крегом изображаешь из себя ледяную принцессу?
Ослабев от смешанного чувства облегчения и разочарования, Сорель открыла глаза.
— С ним не приходится этого делать. Он и не пытался…
Обострившийся взгляд предупредил ее об опасности.
— Ты приказала ему убираться?
— Нет! — Ее задел триумф, который она увидела в его глазах. — Он бросил меня.
Блейз грозно нахмурился.
— Он — что?
О черт, подумала Сорель, опять ему надо все подробно объяснять!
— Он сказал, чтобы я порвала с тобой, — нехотя продолжала она.
Стоило посмотреть на реакцию Блейза: за одну секунду его лицо отразило оскорбленность, огорчение, ярость. Под конец — благодарность.
— Какой он добрый! Преподнес мне тебя на блюдечке!
— Ничего подобного.
Блейз скептически улыбнулся.
— Неважно. Главное, хоть один из вас догадался, что у вас никогда ничего не получится.
Сорель тут же распушила перья. Ей так хотелось его уесть, чтобы он не задавался!
— Он сказал, что будет ждать, — проговорила она.
Блейз испепелил ее взором.
— Ой, держите меня! Окровавленный рыцарь на белом коне!
Сорель сжала челюсти. Она не выносила его сарказма, поэтому решительно добавила:
— И что если ты будешь плохо со мной обращаться, то тебе не поздоровится — ответишь перед ним.
Блейз расхохотался.
— Какой ужас!
Она сжала кулаки, еле сдерживаясь, чтобы не ударить его.
Он оборвал смех и уверенно предложил:
— Забудь про Крега. Это только между мной и тобой. Пойми, это шанс, Сорель.
Шанс на что? На краткое увлечение? На любовную связь без обязанностей? На разбитое сердце?
— Я боюсь, — выпалила Сорель.
— Меня? — брови опять поднялись, потом сдвинулись.
— Я не имею в виду физически.
— Я не хочу мстить или наказывать. Такие низменные чувства я преодолел.
А она, к сожалению, даже не имеет права требовать обязательств, которые когда-то так категорично и публично отвергла.
Она замерла в нерешительности, Блейз приподнял ее подбородок и вгляделся в лицо.
— Сорель?
Она увидела в его глазах желание, но осталась пассивна, а он наклонил голову, давая ей сколько угодно времени, чтобы уйти или отказаться. Но она непроизвольно раскрыла губы, и он впился в ее рот нежно и эротично.
Как драгоценный сосуд, он держал в руках ее голову, и поцелуй становился все более страстным, требовательным.
Она отвечала ему с той же бурной страстью. Одна его рука соскользнула на талию, другая поддерживала голову, пальцы вплелись в ее волосы.
Мир вокруг закружился, за прикрытыми веками померк свет, от тепла, разлившегося по телу, обмякли ноги, сердце таяло.
Блейз поднял голову; его глаза мерцали темным огнем.
— Ты мне разрешаешь, да?
Он ее спрашивал. Он давал ей последний шанс. Она поняла его. Он хотел, чтобы после не было двусмысленности, обвинений в том, что он ее заставил.
Сорель почувствовала, что он напрягся — мускулы окаменели, пока она медлила с ответом. Мысли метались, пытаясь оторваться от настоятельного требования тела, с которым не следовало бы считаться.
Она ставит на карту свое будущее, сердце, самоуважение — всю свою жизнь.
— Да, — ответила Сорель.
Блейз шумно выдохнул, сбрасывая напряжение, и поцеловал ее. Поцелуй был страстным, долгим. Потом он подхватил ее на руки и отнес в дом, безошибочно нашел спальню и пинком распахнул дверь.
— А ты купила приличную кровать. — Он удовлетворенно хмыкнул.
— Не для тебя, — по привычке парировала Сорель, но голос прозвучал невнятно, бездыханно; она уже вся находилась в его власти.
Он еще раз пнул ногой дверь, закрыв ее, пошел к кровати и поставил Сорель на ноги.
— Ни для кого другого, кроме меня, — прорычал Блейз, отшвырнул покрывало и начал ловко расстегивать пуговицы на блузке. Отбросив ее, он посмотрел на лифчик. — Очень хорошенький, — не преминул он отметить.
Он спустил одну кружевную чашечку и пальцем обвел круг, дразня и завораживая. Сорель покраснела, он улыбнулся и поцеловал нежную возвышенность.
Сорель коротко вздохнула и запрокинула голову, руки сами собой легли на его склоненную голову, стали ворошить мягкие волосы, разбирая их па пряди.
Его губы начали продвигаться вверх, к гибкой линии шеи, по краю подбородка, во впадинку под ухом. Со слабым стоном протеста Сорель увернулась и нашла его губы, удовлетворенная тем, что они снова соединились.
Но удовлетворение длилось недолго. Палец все еще дразнил кожу поверх кружевного барьера, и ее грудь нетерпеливо вздымалась. От раздражения она вдавилась в него, он ответил на молчаливое послание, проникнув под кружево и водя пальцем по набухшей шишечке. Другая рука расстегивала ей джинсы — он дернул молнию и толкал ткань, пока джинсы не свалились на пол.
Блейз помог освободиться от них, потом от трусиков. Сняв с нее туфли, он усадил ее на кровать, и его руки занялись собственной рубашкой.
Дрожащими пальцами Сорель расстегнула на нем ремень, молнию на брюках и глубоко вздохнула, чувствуя, как стучит сердце.
Он отбросил рубашку, сел, чтобы снять ботинки и брюки.
— Ты уже знаешь, как все происходит, не так ли?
Как бы ей хотелось ответить «нет»…
— Да.
Сорель увидела, как еще больше потемнели его глаза и в них сверкнуло отчаянное сожаление. Блейз снова стал целовать ее, дико и свирепо.
Когда он остановился, она еле слышно сказала:
— Ты же не ожидал от меня, что я на всю жизнь останусь девственницей.
— Сколько их было? — потребовал он.
— Не твое дело. — Когда она от него сбежала, ничего уже, казалось, не имело значения. Теперь Сорель жалела, что так легко распорядилась своей девственностью, отдав ее мужчине, к которому не испытывала никаких чувств. Они расстались через месяц.
