— Давайте споем, — предложила Джери, кладя руку на плечо Сид.
— Что вы! Не надо! — запротестовал Джеффри и поднял руки, словно защищаясь.
— Давайте! — обрадовалась Сид. Она положила на стол свою вилку и громко запела «С днем рожденья тебя…».
Бабетта лаяла, они пели. В комнате воцарилась праздничная атмосфера.
— Теперь загадай желание, — сказала Джери, закончив петь. — И помни, что в жизни всегда есть выбор.
Джеффри наклонился над свечой и замер. Потом быстро взглянул на Сид. Его взгляд был настолько красноречив, что у нее замерло дыхание.
Потом он задул пламя свечи.
— Что ты загадал? — нетерпеливо спросила Сид.
— Девочка моя, — вмешалась Джери, — если он скажет, то желание не сбудется. — Она подхватила грязные тарелки и направилась на кухню. Бабетта затрусила за ней, виляя хвостом.
Сид и Джеффри молчали, прислушиваясь к звукам, доносившимся из кухни. Им было так хорошо вдвоем, словно они прожили вместе уже много лет. Сид вдруг поняла, что их соперничество закончилось.
— Что ты обычно делаешь в свой день рождения?
— Да ничего.
— Ничего?
— У нас завелось эхо? — поддразнил он.
Она слегка пожала плечами.
— Извини. Просто мне показалось странным, что ты не празднуешь свой день рождения.
— Ну почему же! Однажды в одной из приемных семей мне испекли пирог, — с горечью произнес он.
Сид очень хотелось расспросить его об этом, но она благоразумно сдержалась. Что-то подсказывало ей, что не стоит его расспрашивать о детстве.
— А потом? Когда ты стал взрослым, ты никогда не праздновал?
Он задумчиво смотрел на нее.
— Я обычно приглашаю кого-нибудь из друзей на мартини, но не обязательно по этому случаю.
— А разве у тебя никогда не было… — она в волнении облизала губы. — А бывшая миссис Брэдшоу… или кто-нибудь другой не могли устроить для тебя праздник?
— Бывшая миссис? — Джеффри расхохотался. — Да, как-то я чуть было не попался, но вовремя спохватился. Потом мы расстались. Она действительно постоянно устраивала разные вечеринки и всевозможные праздники, хотя я ее об этом не просил, скорee наоборот. Честно говоря, я не люблю вечеринки. Особенно когда они устраиваются в мою честь.
Еще несколько дней назад она бы не поверила Джеффри. Услышав в аэропорту его резкий и требовательный голос, она тут же приняла его за обычного городского сноба, который привык к всеобщему вниманию и поклонению. Сид полностью ошибалась в нем. Ей стало ясно, что он просто очень одинок и не любит чрезмерной суеты вокруг себя. Даже его голос звучал теперь мягко и терпеливо. Такой голос был у ее отца. И тот и другой родились под знаком Весов.
Сид выглянула в окно: может быть, лиса еще не убежала? Она уже забыла, как ее отец любил животных. Ему понравилось бы жить здесь, вместе с животными, на земле…
Вчера в «Ледяном дворце» Джеффри тоже говорил о земле. Он хотел, чтобы красоту Аляски увидели и оценили миллионы телезрителей.
Она представила, как на экране, одна за другой, сменяются картины Севера, звучат местные легенды и мелькают знакомые лица людей.
— Кажется, пурга утихла, — осторожно проговорил Джеффри.
Сид резко встала и начала собирать со стола тарелки. Она уже знала, что он скажет.
— Мне бы надо…
— Я знаю, — оборвала она его. Не глядя на него, она подхватила посуду и направилась в кухню.
«Еще одна безумная поездка на снегоходе! Этот вид транспорта надоел мне уже до безумия! Даже любовью пришлось заниматься на снегоходе!» — подумал Джеффри.
Сид выключила мотор, Джеффри спрыгнул на землю и зашагал по свежему снегу в направлении «Приюта каюра».
Поднимаясь по ступенькам вверх, он внезапно вспомнил, как всего несколько часов назад проснулся обнаженный в одной постели с Сид и размышлял о любви…
А теперь он изо всех сил хотел, чтобы она поскорее навсегда ушла из его жизни. Сразу после завтрака, когда он резонно заметил, что ему надо поехать к Чарли, Сид опять превратилась в фурию.
Джеффри открыл дверь и остановился, чтобы отряхнуть башмаки. Навстречу неслись ароматы кофе и яблочного пирога. Джеффри задумался: «Может, не стоит возвращаться к Джери и остаться ночевать здесь, вместе с собаками».
Стряхнув снег, он направился к бару. Звучал голос Мика Джаггера. Тот пел о резвых конях, мчащих его вдаль. Джеффри решил, что упряжка обезумевших коней была бы гораздо надежнее, чем Сид и ее непредсказуемый нрав.
Встретившись взглядом с Чарли, он показал большим пальцем в сторону радиорубки. Чарли кивнул.
Проходя через гостиную, Джеффри вдруг с удивлением заметил, что примерно сорок процентов из присутствующих были женщины. В прежние времена он бы остановился и выбрал девчонку для себя. Но это было давно, с тех пор он научился смирять свои чувственные порывы.
Неожиданно к нему подошла женщина лет тридцати, высокая и худая, в коричневом платье, украшенном по вороту вышивкой из ярких цветов. У нее были блестящие черные волосы, спускавшиеся густыми прядями до талии.
— Привет, — сказала она и выжидающе улыбнулась.
— Привет, — пробормотал он.
Она вела себя так, будто они уже встречались.
Когда еще одна женщина махнула ему рукой, он решил, что стал местной знаменитостью.
Джеффри вернулся и подошел к Чарли.
— Особенный мартини? — спросил тот.
— Отлично. Хорошо бы двойной. Когда я вернусь в Лос-Анджелес, я вышлю тебе деньги за все, что задолжал здесь.
Чарли похлопал Джеффри по плечу.
— Не волнуйся, брат. Я верю твоему слову. — Он добродушно засмеялся. — Я ведь все равно знаю, где и на кого ты работаешь.
— Кстати, — начал Джеффри, отмечая, что все взгляды направлены на него. — Неужели обязательно, чтобы все слушали, как я разговариваю?
Чарли кивнул.
— Я скажу оператору, чтобы не включал динамик.
Чарли направился к радиорубке. Джеффри пошел за ним следом.
Сид открыла дверь в бар и удивленно замерла на пороге. «Что происходит?» — подумала она.
— Эй, Сид! — махнула ей Элли. Она сидела за стойкой бара, рядом со своим мужем Доном. Сид несколько раз бывала у них на вечеринках. Элли занималась изготовлением глиняных горшков и обычно носила джинсы, вечно заляпанные глиной. На этот раз на ней было ярко-желтое платье с рюшками.
«Ну и вырядилась!» — хмыкнула про себя Сид, направляясь в ее сторону.
По пути она заметила Нэн с дочерью-подростком. И та и другая были одеты по-праздничному.
