Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
Казалось бы, мне остается лишь говорить спасибо судьбе и ждать часа, когда и у нас с Дугласом появится первенец, а я, вместо этого, соглашаясь сегодня ехать к Рейли, прячу глубоко в сердце горькие слезы. Ничего, вновь и вновь успокаиваю я себя. Пройдет время — душевные раны затянутся и я осознаю, что намного спокойнее и разумнее жить с проверенными и надежными людьми, нежели грезить о парне, с которым тебя связывает лишь глупый совместный полет.
Когда мы входим во двор Рейли, дети уже в сборе и играют, возглавляемые дедом, в какую-то веселую игру. Барбара, мать Дугласа, приветствует меня особенно теплым объятием, потом отстраняется, складывает перед собой руки и долго смотрит на нас двоих счастливым взглядом.
— Мы очень рады, — говорит она, смахивая со щеки слезинку. — Когда точно определитесь с датой, немедленно поставьте нас в известность, уважьте стариков! — Она с шутливой строгостью грозит нам пальцем.
Если бы мы поженились сегодня в Вегасе, родители бы этого Дугласу не простили, думаю я. Да и вряд ли он бы на подобное отважился.
— Разумеется, мама, — говорит Дуглас.
Я молчу и лишь глупо улыбаюсь, чтобы никто не заподозрил, что мысль о нашей с Дугласом свадьбе восторгает кого угодно, только не меня.
К нам спешат Мишель с мужем. Мишель берет мою руку, рассматривает кольцо, бросает на брата одобрительный взгляд, обнимает меня и шепчет мне на ухо:
— Здравствуй, сестренка!
— Здравствуй, — отвечаю я. Меня начинает подташнивать. Такое чувство, что я крошечная муха, села в миску со свежим вкусным медом и вот тону в нем, прощаясь с жизнью.
Какое-то время ждем, пока соберутся опаздывающие гости. Потом лакомимся фруктами, мороженым и кусками торта, расставленными на заднем дворе по низким стеклянным столикам с металлическими ножками. Спиртного в дни рождения детей здесь не пьют. Но напитков всегда бывает сколько душе угодно — лимонад, кола, соки, банановые и клубничные коктейли.
На нас с Дугласом все то и дело бросают многозначительные взгляды, какой-то тип с усами и прической в стиле восьмидесятых поднимает большой палец и кричит:
— Молодец, Дуг!
Дуглас обнимает меня и машет усачу рукой. Мне бы следовало тоже как-нибудь отреагировать — показать, насколько мы счастливы вместе, но я устала даже фальшиво улыбаться и только вздыхаю.
Спустя два часа, когда я уже прикидываю, не пора ли проститься и уехать, Адам, старший внук Рейли, которому сегодня исполнилось десять лет, объявляет, что сейчас все, у кого есть пара, будут играть в одну потрясающую игру. Мне становится совсем не по себе, и я шепчу Дугласу:
— Может, сбежим, а?
На его лице отражается ужас.
— Нет, что ты! Это неудобно. Что про нас подумают?
По-моему, ничего особенно страшного никто не подумал бы: двое влюбленных, жених и невеста, исчезли с шумного праздника. Что это может значить? Конечно, что голубкам страстно захотелось побыть наедине, а сообщать об этом всей компании было неловко. Но я не желаю спорить с Дугласом.
Между деревьями укрепляют отрез плотной ткани, под ним составляют в ряд столы — так, что нижний край материи касается их поверхности, к столам придвигают стулья, напротив каждого стула на столы по другую сторону отреза кладут по номерку. Адам, чувствуя себя гвоздем программы, поднимается на небольшую сцену и торжественно произносит в микрофон:
— Прошу всех дам, у которых есть кавалеры, зайти за перегородку, рассесться на стульях и положить руку на стол под занавесом, чтобы ее было видно с другой стороны. Ладонью вверх, а то можно будет запросто угадать, чья она, по накрашенным ногтям. Но сначала снимите часы и кольца!
Женщины со смехом выполняют указание. Я с удовольствием отсиделась бы где-нибудь в уголке, но Мишель хватает меня за руку и тащит к дурацким столам. Они в форме коробок, поэтому с другой стороны наших ног не видно. Сажусь на стул, проклиная безумно глупую и давно не новую игру и то, что я отказалась съездить в Вегас. Кладу на стол руку.
— Готовы? — с задором спрашивает Адам, очевидно полагая, что исход игры всех изрядно позабавит.
— Да, — хором отвечают из-за ширмы все женщины, за исключением меня.
— Прекрасно! А теперь мужчины по одному пройдут возле стола и найдут руку своей женщины. Ну или не своей! — смеясь добавляет он. — А я буду записывать номера. Если кто-то ошибется, должен будет до конца вечера ухаживать за чужой дамой, а свою уступить другому!
Все дружно смеются, а я раздумываю о том, что если один выберет не свою спутницу, а другой мужчина узнает ее руку, то за этой дамой будут ухаживать двое, та же, чью руку не признают, будет вынуждена куковать в одиночестве. Нехорошо!
Игра начинается. Зрители свистят и улюлюкают, мы сидим, не видя ни мужчин, ни своих номерков. Мне становится до того скучно, что я едва удерживаюсь, чтобы не вскочить с проклятого стула и не улизнуть с праздника без Дугласа.
Адам произносит вслух номера, мужчины чему-то смеются, самый веселый из гостей, может явившийся один, подбадривает участников шутливыми выкриками.
Наконец занавес поднимают, и отдельные из мужчин, столпившихся у сцены, хватаются за голову. Адам возвращается к микрофону и начинает объявлять:
— Джек Рейли — номер два.
Из-за стола поднимается сияющая жена Джека и вскидывает в воздух сжатые в кулаки руки.
Смотрю на номерок, что лежит напротив меня. Тринадцать. Черт! Не очень-то приятно.
Адам продолжает читать список имен и номеров, участники и участницы либо издают победные вопли, либо с наигранным недовольством кривятся и каются.
— Дуглас Рейли — четыре!
Вижу краем глаза, как где-то над первым столом поднимается женская рука, и, еще не вполне понимая, что произошло, поскольку мысли мои далеко, перевожу взгляд на толпу мужчин. Дуглас пожимает плечами и смотрит на меня виноватым взглядом.
— Томас Грэхем — тринадцать! — звонко читает Адам.
Вижу, как тот самый усач посылает кому-то за первым столом воздушный поцелуй. Получается, он, вместо своей женщины, по ошибке выбрал меня. Смотрю на свою руку. На ней, у основания ладони, белеет шрамик. Неужели Дуглас не заметил его?
Адам дочитывает список до конца, двор наполняется возгласами и смехом, женщины встают со стульев, а мужчины подходят к столам.
— Еще минуточку внимания! — звучит со сцены громовой голос старшего Рейли. — На нашем празднике произошло невероятное: две пары поменялись партнерами. Томас выбрал Кэтлин, а Дуглас — Патрицию.
Публика взрывается аплодисментами, а меня берет тоска. Почему, ну почему он не узнал мой шрам?
— Предлагаю обеим дамам подняться на сцену и показать всем остальным свои прелестные ручки.
Честное слово, мне кажется, меня вызывают затем, чтобы прилюдно сделать выговор или объявить, что я с позором уволена. Плетусь на сцену как вареная курица, и Патриции, которая вспорхнула по ступеням точно бабочка, приходится меня ждать. Становимся бок о бок и поднимаем руки, ладонями вперед. Они правда очень похожи: примерно одинакового размера, с длинными ровными пальцами.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
