Непролитые слезы жгли глаза. Эми двинулась было по аллее к дому, но, сделав лишь несколько шагов, остановилась. Обернувшись, она обронила, словно речь шла о чем-то совсем незначительном:
— Бэрон, проследи за тем, чтобы противный Солнечный Камень отправился вслед за индейцем.
— И тот и другой — оба будут валяться в мексиканской пустыне. До рассвета управимся, — пообещал он. — А ты теперь ступай и приведи себя в порядок. Тайлер скоро зайдет тебя проведать.
Когда уже сгущались сумерки, Эми стояла на лестничной площадке верхнего этажа перед большим окном и следила за тем, как трое всадников галопом уносятся прочь от ранчо, направляясь к югу. На фоне темнеющего неба был различим лишь силуэт Тонатиу с привязанными к луке седла руками, но вот он внезапно повернулся в седле и бросил взгляд назад — на Орилью.
И тогда наконец хлынули горячие слезы. Она не могла их дольше сдерживать. Беззвучным шепотом повторяя имя возлюбленного, Эми упала на колени и горько зарыдала.
Вернувшийся из Сандауна Педрико обнаружил ее, блуждающую впотьмах, дрожащую, с мокрым от слез лицом. Истерически всхлипывая, она рассказала ему, что здесь произошло. Он немедленно позвал Магделену с Розой и пообещал убитой горем Эми, что отправится на поиски Луиса.
Она схватила его за руку:
— Я не знаю, куда они его отвезли! Знаю только, что они собирались бросить его где-нибудь в Мексике!
В единственном глазу Педрико горела непреклонная решимость, когда он сказал:
— Я найду парня.
— Пожалуйста, — заклинала Эми, — скажи ему, что я в таком отчаянии! Я не хотела этого! Господи Боже мой, я этого не хотела!
Магделена, крепко обняв Эми, обратилась к Педрико:
— А если ты его не отыщешь?
— Тогда я не вернусь в Орилью.
Полночь уже миновала, когда они в конце концов осадили усталых взмыленных лошадей. Они переправились на другой берег реки Рио-Гранде южнее Эсперансы и, все больше удаляясь от границы, углубились в обширную пустыню Чиуауа на севере Мексики.
— Достаточно далеко забрались, — сказал Бэрон, привстав в стременах и оглядывая суровую неприветливую местность.
Не посчитав нужным спешиться, Лукас отвязал руки Луиса от седла, но оставил запястья связанными. Ухмыляясь, он грубо столкнул Луиса с лошади, после чего хмыкнул:
— Прощай, Бог-Солнце.
Луис инстинктивно выставил вперед связанные руки в попытке смягчить падение, но одна нога, обутая в сапог, застряла в стремени, и он приземлился на спину в самой гуще колючего кустарника. Сотни крошечных игл вонзились в его исполосованную, истерзанную плоть.
С немалым трудом он откатился в сторону и остался лежать ничком в ожидании, убьют они его или нет. Ему это было безразлично.
— Смерть — вот чего ты заслуживаешь за то, что посмел дотронуться до нашей сестры, — провозгласил Бэрон. — К утру ты уже будешь хорошей приманкой для стервятников.
Он сунул руку в карман, извлек оттуда Солнечный Камень и презрительно швырнул его на землю. Тяжелый диск упал в нескольких футах от Луиса.
Братья Салливен, не тратя времени даром, умчались, прихватив с собой свободную лошадь и оставив Луиса Кинтано одного, без еды и питья, в пустынном засушливом краю среди редких мескитовых деревьев, остро пахнущих кустарников и диких голодных животных.
Его лицо и руки были изрезаны осколками стекла во время стычки в патио. Подбородок приобрел устрашающую окраску и немыслимо распух от встречи с могучим кулаком Лукаса. Кожа на голой грязной спине была содрана обжигающими ударами кнута и утыкана колючками. Сердце было разбито. Терзаемый телесными и душевными муками, несчастный юный метис лежал на твердой мексиканской земле под полной мексиканской луной.
Только сейчас он позволил своим чувствам прорваться на поверхность. Горячие слезы застилали глаза и струйками стекали по грязным щекам. Он плакал навзрыд, словно перепуганный ребенок, каковым в сущности и был; неловко протягивая перед собой связанные руки, он полз, подталкиваемый единственным желанием — добраться до спасительного, манящего Солнечного Камня, мерцающего в свете луны, и прикоснуться к нему.
Каждый дюйм давался ценою адских мук. Мышцы одеревенели, он был изранен и избит. Слезы туманили зрение. В горле пересохло, и губы запеклись. В ночной тишине он мог слышать собственное затрудненное дыхание. И завывание койота где-то вдали.
Дюйм за дюймом он продвигался к своей цели, и наконец, у него вырвался приглушенный стон облегчения: дрожащие пальцы дотронулись до блистающего золотого медальона.
Слабый возглас торжества прозвучал, когда длинные пальцы цепко обхватили заветный талисман и сжали его с такой силой, словно от этого зависела вся жизнь — и земная, и загробная.
Ночное небо было полно ярких мерцающих звезд. Полная луна поднималась все выше и выше. Одинокая сова плавно взмыла вверх, и луна серебрила ее распростертые черные крылья.
Луис не видел ничего — ни звезд, ни луны, ни парящей ночной птицы. Соленые слезы, высыхая на изуродованном лице, оставляли на нем грязные потеки.
По гибкому измученному телу пробежала слабая судорога глубокой необоримой усталости. И сознание покинуло его.
Глава 13
В тот момент, когда пальцы юного Луиса сжали Солнечный Камень, у женщины, спавшей у себя в постели за сотни миль от него, возникло такое ощущение, словно эти длинные пальцы сжимают ей сердце, и она сразу же очнулась от сна.
Она рывком села и прижала руку к обнаженной левой груди. И дремавший рядом огромный снежно-белый горный лев-кагуар — ее смертельное оружие, с которым она не расставалась ни на миг, пошевелился, поднял голову и уставился на хозяйку блестящими желтыми глазами.
Женщина откинула с глаз черные как вороново крыло волосы и настороженно оглянулась вокруг. Все выглядело так, как и должно было выглядеть. Она была одна в своих удобных покоях. Стенные факелы, которые постоянно освещали высокую пещеру, горели ровно и ярко, создавая привычные картины тени и света на сталактитах и сталагмитах.
Все было тихо, если не считать едва слышного вопрошающего рычания огромной кошки. Однако и оно смолкло, когда женщина повелительно подняла руку. Потом она отбросила роскошные мягкие меховые покрывала и встала с постели. Затем она пересекла обширную пещеру, служившую ей спальней; белый кагуар провожал ее глазами, но не двигался с места.
Из большого низкого деревянного сундука женщина извлекла просторный хитон из мягкой белой шерсти. Она надела его на себя, просунула руки в длинные свободные рукава, и тонкая ткань легла поверх ее стройной фигуры, оставив на виду лишь маленькие босые ступни.
Подняв руки с длинными ногтями к шее, она высвободила густые черные волосы из-под ворота хитона. Тяжелые пряди упали на спину, концы их спускались ниже талии. Не надевая обуви, женщина в белоснежном одеянии двинулась через огромную пещеру к туннелю. Кагуар поднялся и последовал за ней.
