Книга Свободное падение - Лорен Миллер

– Ты учишься в Тэдеме? Вау! Это же круто, – с детским восторгом изрекла Ноэль. – Я вот документы подала. Может, чего подскажешь?

– Если честно, сама удивляюсь, что меня приняли, – созналась я. – Думаю, и тебя примут.

Я скрылась за обычной вежливой фразой. На самом деле у меня были совсем другие мысли. Скорее всего, Ноэль еще не проходила психологического собеседования. Хорошо, если бы там ей деликатно вправили мозги, поскольку девчонка, желающая учиться в Тэдеме, не красит волосы в ярко-розовый цвет и не протыкает себе ноздри. Панковские замашки не для Тэдема.

– Что с ним? – спросила Ноэль, когда Норт достал своего серебристого динозавра.

Компьютер меня не интересовал, а вот золотой медальон, лежащий на витрине, – очень даже. Медальон был в форме голубка. Его части соединялись крошечной петелькой. Глазом голубку служил крошечный голубой камешек, а по крылу тянулся серебристый узор. Миниатюрная, совершенно женская вещица, непонятно как затесавшаяся среди грубоватых мужских золотых часов и электронных штучек.

– Жесткий диск сгорел, – ответил Норт, а мне было никак не оторваться от медальона. – Можно бы, конечно, выбросить, но жалко. Привык я к этому ноуту. Как думаешь, Айвен сможет починить?

– Он сможет починить что угодно.

Ноэль взяла большой пластиковый конверт с мягкой внутренней подкладкой, запихнула туда ноутбук и застегнула молнию, после чего занялась оформлением квитанции. Все необходимые данные Норта она помнила наизусть.

– Тебе нужна подмена на время ремонта? – спросила она, поворачивая свой ноутбук к Норту и подавая ему стилус для подписи. – Ой, забыла. У тебя же и так есть семь компьютеров.

– Вообще-то, их девять, – усмехнулся Норт.

Я мгновенно забыла о медальоне.

– У тебя девять компьютеров? Ты их коллекционируешь?

– Старые компьютеры у меня вроде хобби, – ответил Норт, снова вешая сумку на плечо. – Ноэль, ты позвонишь, когда моя штучка будет готова?

– Угу, – ответила та, утыкаясь в свой «Джемини».

– Успехов в поступлении, – пожелала я ей.

– Спасибо, – рассеянно ответила Ноэль, поглощенная унисмартом.

Вскоре мы снова оказались на улочке.

– А теперь – угощение, – улыбнулся Норт.

В двух шагах от мастерской я увидела зеленый навес, на котором белыми буквами было выведено: «У ДЖОВАННИ».

Ну что могло находиться на такой улочке? Только забегаловка, где подают фастфуд. Но я не угадала: мы оказались в зале уютного ресторанчика с несколькими столиками, покрытыми безупречно чистыми белыми скатертями. Сам Джованни находился в кухне. Увидев Норта, Джованни тут же заключил его в медвежьи объятия, оставив на белой футболке полоску кетчупа. Без лишних слов хозяин отправился готовить сэндвичи.

Норт рассказал, что этих сэндвичей в меню ресторана нет и Джованни их делает только для него. История была такова: Норт еще мальчишкой приходил поесть в заведение Джованни, но знаменитые спагетти почему-то не ел. Он выковыривал все фрикадельки, укладывал их между ломтями чесночного хлеба и мазал соусом «маринара». Понаблюдав за привередливым мальчишкой, Джованни сам стал делать Норту такие сэндвичи.

– Ты вырос в этом городе? – спросила я, когда мы покинули ресторан, унося пакет с сэндвичами.

Мы шли все по той же улочке, тянущейся параллельно Мейн-стрит.

– Нет, я рос в Бостоне. Но мы сюда часто ездили. У меня здесь тетка живет. Кстати, «Парадизо» принадлежит ей. Сейчас она там практически не показывается.

– А твои родители…

– Отец по-прежнему в Бостоне. Старательно делает вид, что его сын не придурок, которого выперли из средней школы. А мама… Она умерла. Давно. Мне тогда было три года.

Вот откуда у меня это чувство общности и ощущение, что мы давно знаем друг друга. Он тоже рос без матери. В современном мире, где научились предотвращать несчастные случаи и лечить болезни, дети, лишившиеся матерей, – редкое исключение. В моей прежней школе я была единственной. Наверное, и в Тэдеме тоже. Мне захотелось сказать Норту о нашей похожести, однако слова застряли в горле.

– А почему ты ушел из школы? – вместо этого спросила я.

– Школа и я оказались несовместимы.

– Неужели лучше целый день стоять возле кофемашины?

Глаза Норта помрачнели.

– Прости, что недотягиваю до твоих стандартов.

– Я совсем не это имела в виду, – торопливо возразила я. Мои щеки вспыхнули. – Ты не можешь недотягивать до того, чего у меня нет. Я вообще никогда не думала о стандартах.

– У такой девчонки, как ты, обязательно должны быть стандарты. – Он снова улыбался. У меня отлегло от сердца. – Высокие стандарты.

Мы подошли к задней двери «Парадизо». Рядом была еще одна дверь, но не стеклянная, а металлическая.

– Но раз у тебя нет стандартов, тебе ничто не помешает перекусить в обществе парня, который старше тебя, которого выгнали из средней школы, и теперь он корячится в кафе, зарабатывая себе на жизнь. И раз у тебя нет стандартов, ты спокойно войдешь в его пустую квартиру, – сказал Норт, берясь за ручку металлической двери.

В моей голове звенели слова «пустая квартира».

– И насколько старше? – спросила я, пытаясь не показывать своей настороженности.

Мы вошли в крошечную прихожую. Оттуда лестница вела на второй этаж. Норт защелкнул оба замка.

– Восемнадцать, – произнес он и стал подниматься по ступеням.

Я поплелась следом, ощущая слабость в ногах. Я никогда не была у парня в комнате. Точнее, была у Бека, но Бек не в счет.

Я не удивилась, увидев на площадке второго этажа еще одну дверь. Удивило количество замков. Их было три: два врезных и третий – в самой ручке. Каждый замок Норт открывал отдельным ключом. Зачем ему столько замков? Боится, что кто-то покусится на его компьютерный антиквариат?

Я и без Люкса понимала: я здесь чужая. Мне сейчас нужно было бы сидеть с девчонками в «Тайфуне». Или в школьной столовой, где я бы ела жареного морского окуня с мангольдом[15]и говорила бы о теории струн или о творчестве Джейн Остин. Но все эти «сослагательности» не имели сейчас никакого смысла. Кажется, в грамматике это называлось «состоянием упущенной возможности».

– Прошу, – сказал Норт, распахивая дверь и пропуская меня вперед.