– Непременно заработаем. Доверьтесь мне.
– Откуда у вас такая уверенность? – Прежде чем он успел ответить, она продолжила: – Вы уже теряли деньги, я сама тому свидетель.
– Я не утверждаю, что такого никогда не случается, но на этот раз все будет хорошо.
– Вы всегда так думаете. А в случае неудачи просто пожимаете плечами, словно для вас это пустяки. – Эмма сделала волнообразное движение рукой. – Я видела, как вы не моргнув глазом лишаетесь тысяч фунтов. И всегда полагаете, что вернете их в другом месте.
– Но ведь так и происходит.
– Да, но такая методика не для меня.
– Вы слишком много волнуетесь. – Он подошел к Эмме поближе и взял ее за плечи. – Не дело сидеть и думать, что может пойти не так. Риск присутствует во всем и всегда.
– Не у всех есть ваша самоуверенность. У меня определенно нет.
– Не говорите ерунды, в вас есть самоуверенность. Да, есть, – добавил Гарри, увидев, что она качает головой. – Вы человек, бросивший теплое, защищенное местечко ради того, чтобы зарабатывать на жизнь литературным талантом. Если это не уверенность в собственных силах, тогда я не знаю, что это.
Она неожиданно улыбнулась – по-детски очаровательно, широко.
– Никакая это была не уверенность. Мною двигала ярость. Я взбесилась, когда узнала, что вам незнакомо имя миссис Бартлби.
Он редко видел ее улыбку, и она понравилась ему.
– Святые небеса, вот это зрелище, – пробормотал он. – Вы должны чаще улыбаться, мисс Дав. Клянусь, вы становитесь очень симпатичной.
Наградой ему стало исчезновение улыбки, и Гарри припомнил, как мисс Дав обвинила его в неискренности. Он вдруг смутился, и это чувство пришлось ему не по вкусу.
Не привык он к такому. Она окрестила его льстецом и, наверное, была права, он часто говорил комплименты, особенно женщинам. Но с этой отдельно взятой особой Гарри постоянно попадал впросак. Она пошевелилась, и он отпустил ее.
– Не напрягайтесь и не принимайте чопорный вид, – успокоил он ее. – Я не собирался обниматься с вами, льстить и тому подобное. Мне просто понравилась ваша улыбка, и я сказал вам об этом.
– Я не хотела… принимать чопорный вид, как вы выразились. Просто… – Эмма потянула за локон волос. – Просто не привыкла получать комплименты. От вас то есть. Я не знаю, как на них реагировать.
– Мне кажется, этикет требует выразить благодарность.
– Попытаюсь запомнить, – рассмеялась она. – Спасибо.
– Пожалуйста. Поверить не могу, что я раздаю советы по этикету. Кто бы мог подумать!
– Может, это мое влияние?
– Несомненно. – Он наклонился и поднял с пола брошенный у входа портфель. – В следующий раз я пошлю вам свою карточку, и вы примете меня как полагается, в гостиной на нижнем этаже. Надеюсь, это совпадает с вашими представлениями о правилах хорошего тона.
– Вполне. И в свете нового духа нашего сотрудничества я обещаю принимать ваши комплименты с большей благосклонностью.
– И улыбаться почаще.
– Да-да, хорошо, и это тоже! Теперь довольны?
– Доволен? – Он перевел взгляд на ее рот и впервые заметил, что нижняя губа у нее полная, мягкая. – Нет, не доволен.
Видимо, делать мисс Дав подобного рода намеки – попусту терять время. На личике Эммы отразилось искреннее недоумение и непонимание. Может, оно и к лучшему.
Не стоит целовать ее, это плохая идея. Внутри у него все снова забурлило. Очень плохая идея.
– Хотите обсудить исправления? – спросила она.
– Исправления?
Эмма показала на портфель:
– Разве вы не за этим пришли?
– Конечно. Да. – Гарри попытался вспомнить, зачем явился сюда. – Точно.
– Вот и отлично. Идите вниз, в гостиную, я буду через минуту.
– Мы могли бы остаться здесь, – шаловливо улыбнулся он ей, но больше в шутку. – Оживили бы жизнь ваших соседей, дали бы им повод поболтать, подкинули бы сенсацию.
Ей это предложение не показалось забавным.
– Если кто и подкинет им сенсацию, то определенно не я. – Она распахнула дверь. – Идите, – горячо зашептала она, когда он не сдвинулся с места, – и постарайтесь, чтобы вас никто не увидел.
Он посмотрел на нее с наигранной грустью.
– В вас отсутствует дух приключений, мисс Дав, – покачал он головой и перешагнул порог. – Ни капельки дерзости.
Гарри спустился вниз, прячась по углам и чувствуя себя трусливым злодеем из низкопробной комедии, однако все его ухищрения были ни к чему. Никто не повстречался на пути. Дом был пуст что твой склеп.
Гарри устроился на ужасно неудобном диване, набитом конским волосом, и приготовился ждать, но ожидание не затянулось. Мисс Дав вошла в комнату несколькими минутами позже.
– Какие у вас имеются замечания? – спросила она, присаживаясь рядом с ним.
Гарри передал ей машинописные страницы, которые она прислала ему три дня назад. Сейчас они пестрели его пометками и комментариями. Эмма начала было просматривать их, но почти сразу подняла на него глаза.
– Вы говорили серьезно. – Она показала на вопросительный знак на полях первой страницы. – Вы не шутили.
– Ну, признаюсь, я не слишком разбираюсь в том, что полагается есть юным леди, но почему крылья? Почему им нельзя полакомиться другими кусочками цыпленка?
– Потому что крылья – единственная часть, не имеющая аналогии с человеческим телом.
– Что?! – Гарри не сразу понял, о чем она толкует. – Теперь вы решили пошутить надо мной. Юная леди не может съесть бедрышко или грудку цыпленка, потому что у людей есть бедра и грудь?
Ее щеки залил румянец.
– Я понимаю, это звучит немного странно, но…
– Странно? – Он расхохотался. – Да это полный бред.
– Я нисколько не сомневаюсь, что вы так думаете, – с упреком посмотрела она на него. – Но это вопрос такта и утонченности.
– Если дело обстоит именно так, – показал он на листочки, – тогда почему девушкам нельзя есть перепелов? Крылья перепелов, осмелюсь сказать, утонченнее некуда, мяса на них столько, что пара муравьев на пикнике наестся до отвала.
– Именно поэтому перепелов подают целиком. А так как юным леди не положено есть… хм-м…
– Грудки, – с усмешкой подсказал он ей.
Она сложила руки.
– Одним словом, юные леди не едят перепелов на приемах, потому что их подают целиком.
– Насколько я понимаю, им вообще мало что можно. – Он подвинулся поближе, чтобы зачитать цитату из статьи. – Никаких чибисов, голубей, бекасов. Никаких устриц, мидий, моллюсков и целых лобстеров. Никаких артишоков, острых блюд, сыра. – Он сделал вдох. И продолжил: – Ничего слишком жирного, ничего слишком пряного. И не более одного бокала вина. Я ничего не упустил?
