Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
Итальянцы ориентируются в своей географии отлично. Потому что школьные занятия по географии активно подкрепляют практикой.
Каждую субботу на все вокзалы страны ловко и слаженно высаживаются многочисленные десанты семей с младенцами, колясками, рюкзаками, чтобы полумертвыми от усталости вернуться на те же вокзалы в воскресенье вечером, усадив старших детей в малышковые коляски, а малышей – к себе на плечи. В сети придорожных кафе Autogrill по выходным перекусывают бок о бок южане и северяне, буржуа и безработные, клерки и фрилансеры. Из самых разных машин появляются самые неожиданные комбинации попутчиков – из роскошной спортивной «ламборгини» может высыпаться несколько побитых молью старушек в сопровождении рослого красавца средних лет, из семейного рыдвана «фиат уно» вдруг выпорхнет стайка юных прелестниц в бальных платьях, а солидный трехсотый «мерседес» привезет сосредоточенную пожилую пару эквадорцев. Мотоциклы с промерзшими девушками и притороченными по бокам баулами, громоздкие камперы, машины представительского класса с велосипедами на крыше, экскурсионные автобусы и миниатюрные двухместные городские машинки – все куда-то едет, все пребывает в движении.
Зимой и летом в этом движении можно уловить определенные закономерности. Летом жители приморских городов стремятся в горы – к прохладе, а жители гор и равнин соответственно – к морю. Зимой все при первой возможности несутся на горнолыжные трассы. А весна и осень отведены под познавательные экскурсии по стране. Познание может иметь любой характер. Например, гастрономический – маленькие провинциальные городки проводят ежегодные праздники-ярмарки, посвященные ai prodotti tipici: меду, каштанам, колбасе, сырам, винограду, яблокам, белым грибам и чему угодно. Есть специальные праздники пирогов, паштетов, лепешек и даже оладий. Называются такие праздники sagra – от латинского sacrum – сакральный; впрочем, и слово «праздник», festa, оттуда же – от латинского festum – ежегодный священный праздник. Кстати, «Весна священная» Стравинского по-французски называлась Le Sacre du printemps, то есть буквально — «Священный обряд весны», и по-итальянски приводит все к той же сагре – Sagra della primavera.
Именно такие праздники под названием sagra в Италии мне нравятся больше всего. Приедешь в какой-нибудь малюсенький городочек, обойдешь его весь за полчаса, распробуешь продукт, в честь которого устроен праздник, во всех видах, посмотришь на костюмированное шествие, а потом усядешься за длинный деревянный стол вместе с местными жителями – и ешь, пей, веселись, сдвигай деревянные кружки в такт незнакомой песне. Evviva la sagra! Есть во всем этом какой-то очень простой и глубокий смысл: праздник как заслуженный отдых после долгой работы. Щедрость подлинного веселья, которого хватает на всех – и даже на случайных гостей.
Провинциальным гостеприимством можно насладиться в полной мере, даже будучи за рулем – итальянская дорожная служба, к счастью, относится вполне снисходительно к паре стаканов вина, выпитых за обедом. В первую очередь потому, что это вино сопровождает еду, а не наоборот, и, конечно же, потому, что обильная итальянская еда действительно нуждается в том, чтобы ее запивали – и запивали именно вином. Формально допустимые нормы содержания алкоголя в крови в Италии такие же, как и везде, но, чтобы не отбирать права у половины страны, водителей на предмет количества выпитого проверяют крайне редко. Я, во всяком случае, ни разу еще не слышала «я не могу, я за рулем». Но, по-моему, это правильно. Итальянское винопитие не имеет ничего общего с алкоголизмом. Я много раз видела итальянцев «слегка навеселе», но ни разу не наблюдала итальянца, который не может встать на ноги, потому что он пьян.
Что же касается знаменитых итальянских городов, куда я так стремилась поначалу, то к таким поездкам я со временем остыла. Итальянское экскурсионное движение, увы, совпадает по времени с общемировым экскурсионным движением. Каждую секунду, проведенную во Флоренции, любой путешественник запечатлевается как минимум на десятке фотоснимков, на которых его никому не нужное лицо вместе с сотней других лиц останется жить в веках (или сколько лет жизни нужно отводить современной цифровой фотографии?) в Японии, Америке, Австралии, Исландии или в Китае. Не знаю, как вас, а меня такая перспектива почему-то пугает. И вообще, с тех пор, как я ребенком поучаствовала в первомайских демонстрациях, меня настораживают бесконечные колонны людей, от края до края заполняющие улицы, даже если эти люди охвачены возвышенной жаждой прекрасного. Наш друг Валерио, родившийся и выросший во Флоренции, судя по всему, примерно так же думает, хоть ему и не приходилось никогда участвовать в первомайских демонстрациях. Недаром он из своего легендарного города сбежал в средневековую деревушку Поппьяно. Сидит себе у камина долгими зимними вечерами, листает Данте, а если одолеет жажда прекрасного, идет со стаканом в сад – любоваться знаменитым тосканским пейзажем в оригинале. И каждый раз, еле выбравшись из флорентийской туристической толпы, я плюхаюсь рядом с ним и думаю: а может, он не так уж и не прав? Тем более что на полке у камина у него стоят прекрасные альбомы с репродукциями из галереи Уффици – только здесь, в тиши у камелька, и получается рассмотреть как следует все то, что было невозможно разглядеть в толпе.
Иногда я с ужасом думаю, а не Хлестаков ли это маячит на задворках сознания, которому хочется во что бы то ни стало быть запанибрата с великими? Знаменитый бард Джорджо Габер еще в 2001 году говорил, что он «боится не Берлускони как такового, а Берлускони в себе», может, и мне стоит опасаться Хлестакова в себе? Или нет ничего плохого в желании шаг за шагом создавать с культурой и искусством отношения чуть более близкие, чем благоговение?
Только вот Флоренция, к сожалению, отношений хоть сколько-нибудь близких не допускает вовсе. Венеция – другое дело. Благодаря своей двойной транспортной системе она позволяет настойчивому путешественнику подобраться ближе к своей сути. Ходьба по туристическим маршрутам там так же малоприятна, как во Флоренции или в Риме. Но если залучить в гиды коренного венецианца с собственной лодочкой, то окажется совсем другое дело. Венецию действительно нужно смотреть с воды, не спеша переплывая из канала в канал, с острова на остров, высаживаясь где бог на душу положит, чтобы отдохнуть, сидя на парапете, съесть мороженое или искупаться в лагуне. Бутафорские гондолы с горластыми гондольерами для этой цели плохо подходят – хотя бы потому, что шереметьевские шакалы-таксисты просто дети по сравнению с венецианскими гондольерами. Кроме того, в кафе и ресторанах Венеции действует тройная шкала цен – для иностранцев, для итальянцев и для венецианцев. То, что с иностранцев сдирают три шкуры, я думаю, не надо объяснять. Итальянцам, родившимся за пределами Венеции, дают почувствовать при помощи цен, что разумнее им было бы сидеть у себя дома, а своему брату венецианцу отпускают все самое лучшее по номинальной стоимости. Наш друг, возивший нас на своей лодочке по самым интересным местам, входя в любое заведение, первым делом громко здоровался на венецианском диалекте, хозяин отвечал, пару минут они беседовали о чем-то, нам совершенно непонятном, а потом уже хозяин снисходил к нам и советовал – уже на итальянском, – что съесть и что выпить самого свежего и самого вкусного. Оплачивая счет, оставалось только удивляться, насколько прямо может отражаться на кошельке знание языка. Боюсь даже думать, сколько литров белого игристого просекко я выпила за несколько дней в Венеции. Но как было не пить, если благодаря нашему гиду мое самое любимое вино мне предлагали как vino di casa.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
