— Слышь, Глеб, зачем это все нужно, неприятностей давно не было? — торопливо проговорил он, старательно водя глазами по предметам и избегая глядеть Кондратьеву в лицо. — На фига тебе это?
— Не нравится — ступай вслед за Санькой, тебя никто не держит, — грубо отрезал Глеб.
— Слабонервным и беременным на самолете летать не рекомендуется, — потирая руки в предвкушении очередного веселья, проговорил Виталий.
— Ты что думаешь? — не обращая внимания на комментарии Халтурина, поинтересовался Глеб у Андрея.
— Значит, магнитола — моя? — сомкнул в дугу брови тот.
— Я же сказал, бери все, что захочешь, — тоном щедрого победителя, отдающего город на полное разграбление, подтвердил Глеб.
— А если в машине окажется что-то еще, кроме магнитолы? — по-хозяйски не поленился уточнить Андрей.
— Все — значит, все, — напряженно выдавил тот. — Так что скажешь?
— Ночью вряд ли, а часов в одиннадцать — в половине двенадцатого можно, — наметил Андрей.
— Как быть с твоими родаками? — спросил Глеб, и глаза его радостно сверкнули. Если Андрей согласился, значит, дело выгорит непременно.
— Это я улажу сам, — закрыл тему тот.
— Ты с нами? — Глеб повернулся к Сергею, сердце которого от навалившихся неприятностей билось через раз.
— Я? — шевельнул тот побелевшими губами. Откалываться от коллектива ему не хотелось, но идти на взлом тоже желания не было.
— Какой из него участник! — сквозь зубы процедил Андрей. — Того и гляди в штаны наложит. Зря ты при нем этот разговор начал, в случае чего он нас сдаст еще до того, как к нему в дом нагрянут менты.
— Менты? — губы Сергея стали совсем белыми.
— Иди-ка ты отсюда и забудь все, что слышал, а то как бы чего не вышло, — с угрозой в голосе произнес Глеб.
— Ребят, я бы с удовольствием, — пятясь к прихожей, тихо сказал Сергей. — Но к нам сегодня как на грех бабуля приезжает, и мне велено быть дома не позднее восьми. Бабулька, она такая… она внука увидеть… я не могу, а то бы…
— Катись к чертовой бабушке, пока цел! — гаркнул Глеб, и вся компания захохотала.
Оставшись втроем, ребята сели у стола. Глеб взял бумагу, карандаш и, наклонившись над листом, проговорил:
— Я нарочно ничего определенного не стал говорить до тех пор, пока не останутся только те, у кого нервы в порядке. Поскольку все в сборе, приступим, — и остро отточенный карандаш заходил по бумаге.
* * *
Без четверти двенадцать, предусмотрительно позаботившись о том, чтобы все окрестные фонари, освещавшие внутренний двор дома, вышли из строя, кондратьевская компания приступила к делу. Поскольку скоропостижный приезд мифической бабульки не позволил Никашину участвовать в мероприятии, следить за безопасностью было некому, но данное обстоятельство Глеба нисколько не смутило: вожделенная «вольвуха» была припаркована так, что, присев между ней и соседскими гаражами, любой желающий оставался в недоступном для обозрения с дороги секторе.
Зайдя в тень гаражей, Глеб прислушался: ничто не нарушало тишину — ни скрип шагов, ни звук проезжающих по дальнему шоссе автомобилей. Сначала нужно было решить вопрос с сигнализацией, а после приступать к дальнейшему. Толкнув Виталика в бок, Глеб шепотом распорядился:
— На разведку пойдешь ты.
— Почему я? — мясистый нос Халтурина от удивления пополз книзу, приоткрывая узкие щелочки заплывших от жира глазок.
— Потому что ты, — аргументировал Кондратьев, безапелляционностью тона показывая, что это решено окончательно. — Сейчас ты подойдешь к машине и со всей дури двинешь по скату ботинком, а потом качнешь ее как следует, только смотри, не увлекайся. Если тачка не заорет, попробуй еще раз, а если заверещит — делай ноги, только не к нам, а в противоположном направлении, — уточнил он. — Если придется уносить ноги, сразу домой не спеши, помотайся где-нибудь с полчасика, а потом приходи, мы с Андрияшей будем тебя ждать под тополем за углом. Если все пройдет чики-чики, возвращайся обратно сюда. Ты меня понял? — спросил он, стараясь разглядеть в темноте выражение лица Виталия.
— Понял, понял, — успокоил его тот. Взяв своими толстыми, словно перетянутые сосиски, пальцами хвостик молнии на куртке, он подтянул его вверх до упора, опустил голову к плечам и неторопливо вышел из тени гаражей.
Через несколько шагов силуэт Халтурина уже мелькал в отдалении. Жесткий колючий воздух был наполнен нависшей над двором тишиной, скрипучий упругий снег пружинил под ногами, похрустывая утрамбованной, нахоженной корочкой. Какое-то время вокруг Глеба и Андрея стояла почти мертвая тишина, изредка прерываемая шуршанием редких машин, проскакивающих на скорости по шоссе с другой стороны дома, да далеким лаем бродячих собак.
Застыв на месте, ребята внимательно прислушивались, с секунды на секунду ожидая крика потревоженной сигнализации, но вокруг было тихо. Внезапно до их слуха донесся негромкий глухой удар, а потом еще один, только сильнее и резче, — видимо, исполнительный Виталик отрабатывал приказание Кондратьева на совесть. По тишине, наступившей вслед за ударами, ребята поняли, что с сигнализацией проблем не предвидится.
— Иногда доверчивость народа доходит до полнейшего маразма, — зорко вглядываясь в темноту, прошептал Глеб. — Это же надо быть таким идиотом, чтобы пожмотиться поставить сигналку на нулевую тачку!
— А может, она не на удар настроена? — с сомнением возразил Андрей.
— А на что?
— Ну, не знаю, допустим, на вскрытие или на поворот ключа, — время, проведенное в отцовском гараже, для Андрюхи даром не пропало, и его познания в области автодела, несомненно, были куда более широкими, нежели у друга.
— Даже если и так, времени унести ноги у нас будет достаточно, — заверил его Глеб, — только сдается мне, что этот лопух с третьего этажа до такой премудрости не дойдет, — он взглянул на темные окна владельца его мечты и самодовольно хмыкнул.
— Вы еще здесь? — внезапно из темноты вынырнул Халтурин, потирая замерзшие руки и улыбаясь до ушей. — Машинка чистая, я по ней колотил так, что если бы чего было, то она бы уже орала дурным голосом.
— Не ори ты, как потерпевший на пожаре, — зло оборвал его Кондратьев, — мы ж не на манифестацию пришли. Ты еще выйди на середину двора и крикни погромче, а то не все расслышат.
— Чего ты взъелся? — обиделся Виталий.
— Правда, отстань от него, — не желая продолжать перепалку, прошептал Андрей.
— Ладно, — согласился Глеб, оставляя многострадального Виталия в покое. — Полдела сделано, теперь, Андрияша, твой выход. Ты все с собой взял?
— Обижаешь, — отозвался тот, доставая из рукава плоскую железную линейку сантиметров сорока пяти-пятидесяти в длину. — Еще днем у отца из гаража позаимствовал, — сказал он, с гордостью демонстрируя нехитрое приспособление.
