Директория C. ...или «Ариадна» в поисках страсти, славы и сытости
Файл 1.docСтрасть к семейной жизни
Уже выпал первый снег и прошел последний дождь. Сразу после. Осень, которой так не хотелось, медлила уходить в зиму, затяжную и вредную...
– Что-то я забыл, что ты в этом. Я думал, как всегда, в красном пальто.
– Оно мне надоело.
– Ты выглядишь как защитница животных, – сказал он, коснувшись воротника из искусственного меха на ее куртке, – а так ничего. Гринпис на прогулке.
– Мне надоело защищать животных. Я хочу шуб у, – сказала она, и очередная булавка впилась в его тонкую кожу. Его не защищал никакой Гринпис.
– Мы купим тебе шубу, – ответил он, едва ли понимая, о чем идет речь, но эти слова были самой сладкой музыкой из его уст.
Нет, она не была феминисткой. Точнее, перестала ей быть, как только вышла замуж. Вопрос «когда?» она задавала только в плохом настроении.
Как-то устоялось все.
Вспышки семейных ссор становились все короче. Вспомнить, с чего все началось, было по-прежнему невозможно, зато она каждый раз ловила себя на том, что уже говорила ему вот эти самые слова, выкрикивала в лицо, и звенело стекло в стукнувшей об косяк двери, или кричала шепотом, что еще хуже, потому что потом нужно идти и тихо плакать. А значит, она права! Права!.. Он никогда не отирал ее слезы, потому что прав был, конечно, он, но научился подходить гораздо скорее, чем прежде, чтобы обнять ее за плечи и предложить мир без аннексий и контрибуций до выяснения всех причин. Причины были и так ясны, и выяснять все поздно, поздно. Они вляпались друг в друга навсегда, а если нет, то только оттого, что однажды он может устать подходить к ней, чтобы обнять ее за плечи. И тогда ее слова о том, что это всё и больше ничего не будет, понимаешь, ничего, и все было зря, окажутся чудовищной правдой.
Он каждый раз не понимал: ну почему, почему она становится в какие-то моменты такой стервой, сущей бестией, и какому затмению он этим обязан. В своей обиженности он был беззащитнее ребенка, наверное поэтому она старалась даже не смотреть в его сторону. Ее злил его вечно полураздетый вид, но мальчишеский вихрастый затылок мог вызвать неуместный приступ нежности, и тогда все начнется заново. Да еще эта сиротская яичница на ужин... И опять ей захочется его покормить... «Это я такая добрая – ты должен ценить! Ты и не понимаешь, как тебе повезло!..» Он понимал.
Ей же начинало не хватать его тепла, его рук, его шутливых подначиваний... И она, безусловно пострадавшая сторона, отчаявшись хоть что-то ему объяснить, принимала его толкование событий и уже едва слушала его, потому что все не важно, не важно...
Наверное, так надо.
Что-то их связывало.
Ему всегда было жарко. Она все время мерзла. Он, и вправду, ходил все время почти голый и устраивал сквозняки. Она куталась. «Ты представляешь, вот будут у нас дети, – говорила она, – а ты в таком виде...» – «Ну тогда я что-нибудь надену», – соглашался он. На всякий случай. И ворчал, что опять закрыта форточка.
В телевизоре показывали огромный, шумный и сияющий проспект, по проспекту неслись дорогие автомобили, глянцево сияя боками и слепя фарами, в машинах сидели красивые люди, молодые и преуспевшие.
– Трудно возвращаться из большого мира в маленький серый город, – почему-то сказала она.
– Это точно не моя жизнь, – отвечал он.
– А где моя жизнь? Может быть, вот эта... Не знаю до сих пор.
Она придвинулась к нему еще ближе, а он сказал ей, какая она мягкая. Вся.
– Лю, ты тюленя, – сказал он, – иди работай. Тебе надо работать.
Файл 2.docЛюся и карьера. Очень творческий директор
– Здрасте, мне нужна Людмила Собольская. Я правильно попала?..
– Да, вы попали. Правильно.
– Мне дали ваш телефон... Вы действительно занимаетесь рекламациями?
– «Рекламациями»? Пожалуй, нет. А что вы имеете в виду?..
– Скажите, а что вы рекламируете?
– За что платят, то и рекламируем. А вы, простите, кто будете?
– Я буду... Я представляю фирму «Портупеев и Ко». Меня зовут Зинаида. Голубева.
«Ба-а!.. Зинка!!! Голубева!!! То-то, я думаю, голос знакомый!.. А она меня не узнала... Фамилия-то другая!..» – удивилась Люся, но не сильно. Как будто каждый день ей звонят бывшие одноклассницы! Впрочем, Люся говорит, что она уже давно ничему не удивляется.
– Вы знаете, мне представили вас как очень серьезную деловую женщину... – сказала Зинка.
Она не видела, как Людмила Собольская надувает щеки от важности, а может, едва сдерживая смех. И ерошит короткие волосы. От задумчивости. И покрывается нервными пятнами. Хрен знает от чего! По телефонным проводам изображение пока не передают. Это и к лучшему.
Это хорошо, что она не спросила: «А где вы рекламируете?» Да хоть на заборе! А что? Доступный и эффективный рекламоноситель. Весьма распространенное средство коммуникации. И не говорите, что реклама на вас не действует! Главное – выбрать правильный забор. И написать на нем правильные слова. Вот этим Люся, собственно, и занимается.
