— Ну, ты даешь, братец кролик! Не хочешь поступить к нам на службу?
Вот еще! Что бы я — и служил! Я отвернулся от мента, а Мама поспешно ответила:
— Нет, вы знаете, Тим любит в промежутках между подвигами отдыхать на мягком диване, а у вас это вряд ли возможно, — и потом добавила, кашлянув: — Вы знаете, мы с ним оба аллергики, я, пожалуй, вынесу его на свежий воздух, а то тут атмосфера больно ядовитая. — И она поспешно вынесла меня из квартиры, мы с ней спустились вниз, где она передала меня Бабушке, пообещав скоро за мной вернуться.
Мы с Бабушкой ждали на скамеечке и видели, как подъехала «Скорая» и двое в зеленых халатах вошли в подъезд. Они там оставались довольно долго, а потом вышли с носилками, на которых лежала Гала, рядом шла Голенастая, и они все уехали. Потом наконец вернулась Мама, вся раскрасневшаяся и возбужденная, подняла меня высоко над головой, а потом расцеловала. Бабушка была первой, кому она рассказала о моем очередном подвиге, и Бабушка первой меня поздравила. Вареным телячьим языком.
Вечером у меня была еще одна радость: вернулся из командировки Папа. Выслушав мамин рассказ, он потрепал меня по затылку, долго со мной играл, а Маме сказал, что если бы он был дома, то ни за что бы не отпустил нас сидеть в засаде, потому что это не для женщин и детей. Но победителей не судят! Так он сказал, я теперь Победитель!
Если бы я умел держать в лапе ручку, то раздавал бы автографы, так сказала Мама. В нашем дворе не было ни одного человека, кто не подошел бы ко мне и не сказал, что я молодец. Кроме хозяина Мули, пожалуй. Даже хозяин жалкого спаниеля по имени Цезарь признал, что я не монстр, поздравил Маму и пожал мне лапу. Мне надарили множество подарков, в основном вкусных, но много было и игрушек. Чуть ли не каждый день приезжают телевизионщики, даже надоело сниматься. Но лучше всех меня отблагодарили Художница и ее дочь Маша — они привезли мне Машиного любимого плюшевого медведя, в два раза больше, чем я сам. Когда я у них жил, то даже дотронуться до него мне не давали! А теперь я делаю с ним, что хочу, вот только поднять его на диван у меня сил не хватает, приходится просить Маму или Папу.
И, главное, кот Мурзавецкий наконец признал, пусть и неохотно, что у меня действительно есть интуиция и кое-какие мозги. Он оказал мне высшую честь — разрешил забраться на диван между его хозяйкой и им самим. И молча стерпел, когда Писательница меня хвалила и гладила.
Да, о писательстве… Я с высот своего нынешнего положения осознал, что не собачье это дело — стучать по клавишам, а поэтому разрешил записать всю эту историю Маме. Под мою телепатическую диктовку, конечно. Надеюсь, у нее это получилось неплохо, а если что не так — так в этом она виновата, а не я. А уж свое письмо Волчьему Человеку она присоединила к моему произведению по собственной инициативе, я не возражал, потому что этот человек настолько превзошел своих собратьев, что по своему уровню приблизился к нам, собакам.
Письмо Мамы Волчьему Человеку
Дорогой друг, надеюсь, это письмо застанет Вас в добром здравии и хорошем настроении. Когда Вы спуститесь с гор после встречи с леопардом, уверена, Вам захочется узнать конец криминально-зоологической истории, в которой Вы приняли столь деятельное участие. Ведь если бы не Ваша убежденность в том, что Тимоша действительно вышел на след похитителей, мы бы не устроили засаду и не поймали бы их на месте преступления. Конечно, я и сама подозревала, что мой ушастик неспроста вдруг ни с того ни с сего активно невзлюбил семейство Качалиных, но именно Вы уговорили меня, что нужно доверять своей и собачьей интуиции. Итак, рассказываю все с самого начала. А начало было такое: галерея Галы стала приносить одни убытки. Не знаю, в чем было дело: то ли она не тех художников выставляла, то ли непомерно высокой была арендная плата за помещение, но семейство оказалось в долгах как в шелках. Когда я говорю про семейство, я имею в виду только Галу и ее алкаша мужа. Их дочь, которую вслед за Бабушкой нашего песика Натальей Александровной все так и прозвали Голенастой (действительно, чем-то она напоминает цаплю, возможно, длиной ног), прекрасно в этой жизни устроилась. Я думаю, одна ее мини-юбка стоит намного больше, чем месячная зарплата искусствоведа в скромном подмосковном музее, где она до сих пор числится на службе. Разведясь с мужем-бизнесменом, Голенастая стала весьма состоятельной особой, и не за горами ее следующий брак с богатым иностранцем, как сообщило мне наше «сарафанное радио» в лице старушек у подъезда. В общем, типичная представительница нашего гламура, она же — золотая молодежь. А Дуремар (наконец запомнила — его по-настоящему зовут Анатолий) был у нее проходным эпизодом, она его просто использовала. Этот мелкий антиквар, приторговывавший, как выяснилось, и краденым, был приятелем ее студенческих лет, они вместе учились. Но если дочь устроилась в этой жизни неплохо, то родители этой последовательницы Оксаны Робски и Ксении Собчак оказались в отчаянном положении. Качалин когда-то, может, и подавал надежды как художник, но свой дар давно пропил. Однако проблески былого у него иногда встречаются. Вот на эти-то проблески и обратил внимание один наш бывший соотечественник, посетивший галерею Качалиной. Он купил три его картины, заказал еще несколько и быстро установил дружеские отношения с художником и его женой. В очередной свой приезд из Германии этот компатриот заказал картину с изображением лошади, но когда он увидел готовое полотно, ему чуть не стало плохо. То ли художник был совсем пьян, то ли не имел ни малейшего представления об анатомии, но у него получилось нечто среднее между осликом Санчо Пансы и Россинантом (я своими глазами видела в его мастерской эскиз, так что можете мне поверить). За бутылкой закордонный любитель изобразительного искусства поведал огорченным супругам, что у него есть богатые покупатели, коллекционеры, интересующиеся анималистической живописью. Он раскрыл перед собеседниками душу, а в душе у него было жгучее желание торговать картинами старинных художников, писавших животных. Или же, за неимением оных, полотнами, подделанными под старину. Оказывается, в Германии у него был целый бизнес, он специализировался на продаже фальсификаций, причем на него работал некий каллиграф, изумительно умевший подделывать и подписи художников, и экспертные заключения. Не хватало только картин. Состарить современные картины довольно просто, для этого нужны только специальный лак и самая обычная кухонная духовка, где при определенной температуре на верхнем слое лака возникают микротрещины, имитирующие воздействие времени. Качалин тут же опробовал этот метод на своих собственных произведениях, и у него получилось.
И тогда его жена вспомнила о Марианне, с которой была шапочно знакома. Она приобрела одну ее картину — это был слон из Зоопарка, — и их русско-немецкий сообщник продал ее как работу Василия Ватагина. Хотя нашей публике Ватагин известен почти исключительно как автор иллюстраций к «Маугли», это замечательный художник-анималист, и его произведения ценятся дорого. Даже подстаривать картину не пришлось, ведь Ватагин умер не так давно, и за свою долгую жизнь он написал огромное количество слонов. После этого подельникам пришла в голову идея с выставкой. Сначала они не собирались ничего красть, это было чистой воды мошенничество. После закрытия выставки в галерее Качалин должен был быстро состарить картины, а некоторые из них — слегка изменить, чтобы подстроиться под стиль того или иного мастера. Например, две картины с портретами лошадей они сначала собирались выдать за работы отечественного художника Николая Сверчкова, но потом посчитали, что Джордж Стаббс, английский анималист позапрошлого века, более знаменит и, соответственно, дорог. Портрет ньюфаундленда Гоши фоссеры решили приписать сэру Эдвину Лансиру, прославившемуся изображением ньюфаундленда черно-белого окраса, который даже получил его имя. На картины были оформлены соответствующие разрешения, так что их переправка за границу не должна была вызвать вопросов на таможне. Во Франкфурте на картинах меняли только подпись автора и изготавливали акты экспертизы; продавали их в частные коллекции, минуя известные аукционы — компаньоны не хотели лишний раз светиться. Это была хорошо отлаженная цепочка.
