И вот передо мной дневник Микелы. Он лежал на столе, и на меня снова нахлынули чувства, которые я испытывал тогда, в трамвае… Как мне хотелось узнать, о чем она пишет…
Я открыл тетрадь как священную книгу. Библию так не открывают, как я открыл ее дневник.
Он… он… он — я повсюду упоминался на страницах. Микела писала обо мне, о том, как я был одет, как выглядел, каким она представляла меня в своем воображении. Я люблю читать, но в то утро я открыл для себя, что самое увлекательное — читать о себе самом. Некоторые страницы меня потрясли.
Четверг
Я сижу и пишу. Я не поднимаю голову, но чувствую, что ты смотришь на меня. Я чувствую на себе твой взгляд. Твои глаза ласкают меня, проникают в меня. Когда ты смотришь на меня, мне хочется поправить прическу, одернуть одежду. Я испытываю смущение, как смущается женщина, когда лицом к лицу сталкивается с мужчиной.
Если ты отведешь взгляд, я тайком посмотрю на тебя, постараюсь похитить твой образ. Кажется, сегодня тебя отвлекают какие-то мысли. С одной стороны, я страшусь, что ты потерял ко мне интерес, но с другой — я могу чуть дольше обычною смотреть на тебя. Поскольку мне выпала такая возможность, я приглядываюсь к твоим рукам. У тебя красивые руки. Твои руки многое рассказывают о тебе.
Вторник
Когда трамвай приближается к твоей остановке, я по привычке начинаю всматриваться в окно. Часто я не выдерживаю этого испытания. Проще закрыть глаза и открыть их только тогда, когда трамвай снова трогается. Мой взгляд ищет тебя среди тысячи неинтересных деталей. Какое счастье, сегодня ты в вагоне! Похоже, ты не спал ночью, но от этого стал еще красивее. Твои волосы растрепаны. В мыслях я привожу их в порядок, а потом снова взлохмачиваю своими поцелуями. Я прикоснусь рукой и к твоим мыслям… Ты сидишь впереди, лицом ко мне. Я не выйду из трамвая. Не выходи и ты, прошу тебя. Мы доедем до конечной остановки. Мы дойдем до конца. До конца этого пути. Там мы обретем новое дыхание. Давай останемся здесь, в нашей общей бесконечности.
Пятница
Не знаю, правда это или нет, но говорят, что при встрече двух человек возникает реакция, которая изменяет и того и другого; что же произойдет с нами, если мы на самом деле встретимся друг с другом? Если мы начнем разговаривать?
Кто ты, кем ты был без меня? Каким ты стал бы после нашей встречи?
А я? Что бы изменилось в моей жизни, какой бы стала я по сравнению с той, кто я сейчас?
Я бы никогда не задавала таких вопросов, если бы не встретилась с тобой, пусть встреча продлилась бы всего лишь лай.
Ты бы вывел меня из душевного равновесия. Но одновременно ты бы уравновесил хаос моих страстей.
Понедельник
Сегодня, едва я взглянула на серое небо, как у меня перехватило дыхание. Только когда я подошла к корзине с моими детскими игрушками, с сердца как будто свалился камень. Я привезла сюда свои игрушки, чтобы они помогли мне выжить. Ты не хочешь поиграть со мной? Бери любую, выбери что-нибудь. Только не предлагай игру в равнодушие — мы в нее сегодня не играем. Эта игра уж отняла у нас чистое небо. Давай поиграем в прятки. Я спрячусь, а ты будешь меня искать, и если найдешь, то я сделаюсь такой маленькой, что ты сможешь положить меня в карман своей рубашки. Можно выбрать и другую игру: я не буду прятаться, а, наоборот, позволю тебе найти меня.
Я надела длинное платье. Сегодня я чувствую себя Золушкой. Увези меня отсюда. Привези меня на бал. Потанцуй со мной.
Скоро мне выходить, и я выскочу из трамвая. Я потеряю для тебя свою туфельку, пусть это будет перчатка. Я очень патетична.
Четверг
Сегодня я притворяюсь, что не замечаю тебя. Вот не буду смотреть на тебя, пока не выйду из трамвая. Мне нравится поддразнивать тебя. Интересно, что ты думаешь обо мне? Если я загляну в твое лицо, что за женщину я увижу в твоих глазах? Я хотела бы испариться, а потом тысячью капелек осесть на оконном стекле, отражающем наши лица. Я хотела бы превратиться в свое отражение, стать лихом на стекле, в котором вчера не сразу узнала себя. Я стала другой — благодаря тебе, только тебе. Я, прежняя, никогда бы не посмотрела на тебя… и на себя тоже. Наверное, в каком-то смысле я ждала тебя, чтобы измениться. И я буду ждать тебя… Ждать и надеяться.
Четверг
Завтра я уезжаю, расстаюсь с этим трамваем и с тобой. Ты дал мне силы изменить то, что мне не нравилось. Я с тобой ни разу не разговаривала, я даже не знаю, существуешь ли ты? Ты воплощал образ проводника, указывающего мне путь. На тебя я навьючила свои чувства, мысли, желания. Ты был силой, и мускулом, действием. Теперь по утрам ты будешь ездишь один. Я прощаюсь с тобой и навсегда уношу с собой твой образ. А напоследок я угощу тебя чашкой кофе.
Почему мои надежды так быстро оказались связаны, с тобой?
Сколько ложечек сахара положить в мою чашку?
Чем дальше я читал, тем больше понимал, что меня как бы вели к тому, что я оказался здесь, в Нью-Йорке. Самое очевидное доказательство было приведено на последней странице. В тот день она улетала в Америку…
…Вчера я и Джакомо, так его зовут, пошли выпить кофе. Он оказался очень, может быть, чуть неловким. В какой-то момент, после того как мы немного поговорили, мне захотелось поцеловать его, но я предпочла встать из-за стола и сказать, что мне надо в туалет. Я оставила конверт на столе. И я очень надеялась, что ему хватит смелости переписать адрес, ведь он даже не спросил у мет мой e-mail.
Я улетела и не знаю, увижусь ли с ним еще. Что бы там ни было, но в этой игре с судьбой есть своя прелесть. Перед тем как пройти в зону вылета, я на секунду оглянулась. Я надеялась, что он придет попрощаться со мной. Я оглядывалась еще и еще раз, и мой брат, обратив на это внимание, спросил, не жду ли я кого. Я ответила: нет, не жду. Не хочу, чтобы о нас с тобой знал еще кто-то.
Наверное, я сама должна была, спросить у тебя адрес или номер телефона. Это все глупая женская гордость. У тебя есть полгода, чтобы позвонить мне, разыскать меня или приехать ко мне. Если этого не случится, я пошлю тебе свой дневник. Но встречаться после этого смысла уже не будет.
Закрыв тетрадь, я не знал, толи мне радоваться, то ли, наоборот, сердиться. Хотя нет, я не сердился. У меня было ощущение, что я оказался в мышеловке, что я, как подопытная мышь, бежал по дорожке, уже заранее размеченной Микелой. Месяцами я выдумывал черт знает что, а она, оказывается, ждала меня здесь…
И все-таки у меня не было повода огорчаться. Эмоции, которые я испытывал в тот наш трамвайный период, не были фантомом. Похоже, мы с ней смотрели один и тот же фильм.
