Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
Однако это было пророчество, исполнившееся лишь наполовину. Мы не слишком долго оставались соседками.
Потому что я оставила свой семейный дом в поисках более безопасного места… Но о том, что ушла от Лысого, я уже рассказывала.
В общем, я постепенно начала вводить Алену в наше светское общество. Как-то раз по случаю вечеринки попросила ее помочь на кухне и в раздаче напитков, а потом – в уборке дома. Она пришла шикарно разодетой и блеснула такими манерами, что гости съели все закуски, включая кусочки польского хлеба с салом и маринованными огурчиками, а до этого выпили все, что было в рюмках, даже неразбавленную «Столичную».
Утром к нам зашел Реджи поправить здоровье травяным чаем и сказал:
– Эта твоя подруга… Какое очарование! Какой такт! Какой ум светится во взгляде!
– Ну да… – говорю.
– Она не говорит по-английски, Реджи! Это ее главное достоинство! Я взял бы ее второй женой, но первая – переводчица, так что толку бы не было, ха-ха-ха, – блеснул чувством юмора Лысый Череп.
А полгода спустя мы приехали на двух машинах в наш Дворец бракосочетаний.
– Просим невесту пройти в ту дверь. Отдельно! Нет, нет, пока без свидетельницы.
Это был сигнал, но я его пропустила. Мне хотелось, чтобы как можно скорее начался свадебный банкет. Столько всего было вложено в подготовку этого мероприятия, что не могло произойти уже ничего, что бы могло ему помешать. Ну разве что какая-нибудь бюрократическая ошибка. Но в тот момент, когда свидетельницу не пустили к невесте, можно было начать что-то понимать. А впрочем, все равно уже было слишком поздно.
Мы ждем и ждем в зале. Цветы здесь, цветы там. Разодетый служащий то появляется перед дверьми с ослепительной улыбкой, говоря sorry-sorry, то исчезает. Наконец, заходит и говорит – приглашаем свидетельницу в комнату невесты. Я спускаюсь вниз; на стенах синие отблески, как в родильном отделении во время Чернобыля… В комнате двое полицейских – мужчина с автоматом и женщина с дубинкой и наручниками; Алена, судорожно сжимающая букет белых роз; и крысомордый Стив Билз из иммиграционной службы.
– Привет, Стив, как дела?
– Привет, Таня, помоги нам, пожалуйста.
– Конечно. А в чем дело?
– Мы высылаем мисс Алену в Москву самолетом, рейсом в 20.00. Мы должны найти ее сына. Спроси, пожалуйста, где он.
– Стив, но ведь у них есть разрешение от властей на заключение брака.
– Да черт с ним, с этим браком… Пусть потом женятся в Москве. У меня приказ о ее высылке из страны. Где ее сын?
Я делаю длинный доклад на тему депортации, но Стив меня прерывает:
– Где ее сын?
– Не торопись! Я обязана перевести все, что ты сказал. И вообще, я не знаю, каков мой статус? Ты берешь меня переводчицей под свою личную ответственность, несмотря на то, что я подруга задержанной? Или ты будешь искать другого переводчика, а я просто буду тебе помогать в частном порядке и без каких-либо обязательств, пока не появится этот другой переводчик?
Стив не может принять решения. Он хочет выслать двух человек самолетом в Москву через шесть часов, хочет получить похвалу от начальства, может быть, даже дополнительный день отпуска.
Я говорю Алене:
– Иди в несознанку с сыном? – Только интонация может меня выдать, поэтому я говорю вопросительными предложениями. – Валяй дурака и отвечай что хочешь, а я отфильтрую? Тут нет магнитофона, ОК?
– А где мои права человека?
Я настолько дурею от такой жуткой ахинеи, что поворачиваюсь к Стиву и спрашиваю его:
– Что?
– Что «что»? Что она сказала?
– Что делать, Стив? Вроде ее сын решил не приходить на регистрацию, потому что у него как раз экзамен в колледже, но он придет позже – на банкет.
Стив хватает висящую на ремешке радиостанцию.
Неужто он пойдет на то, чтобы отправить полицейских в колледж? Я же шепчу Алене:
– Заткнись, идиотка. Проснись же.
Мне хочется дать ей в морду. Встряхнуть. Пробраться через эти ее накрашенные глаза и оценить состояние испуганного, залитого адреналином мозга. Права человека? Кретинка. Здесь и сейчас, как везде и всегда, Германия 1938 года! Видишь этого типа из иммиграционной службы? Это гестаповец. Видишь этих вооруженных полицейских? Видишь за окном этот «черный воронок» с бешено вращающимся синим проблесковым маячком? Если не успеешь на рейс в 20.00, то попадешь в лагерь под названием «Эмиграционный центр» и останешься там безо всякой связи с окружающим миром. И, может быть, будешь там сидеть до следующего рейса в шесть утра завтрашнего дня, а может – в шесть утра через полгода, а то и через одиннадцать лет, как тот курдский беженец или другой Том Хэнкс.
Стив, конечно, понимает неадекватность моего перевода. Но найти кого-нибудь другого он не может. Тогда он решает перенести это представление в полицейский следственный изолятор, где есть магнитофоны. Там уже не пофильтруешь. Это вынуждает меня к решительным действиям. В тюрьму, так в тюрьму!
– Я поеду на машине мужа, – говорю.
– Поедешь с нами, – настаивает Стив.
Я усмехаюсь. Смотрю ему прямо в голубые фашистские глаза.
– Ты не мой муж, darling. А я вроде еще пока не задержана. Встретимся в изоляторе. Дорогу я знаю.
Выхожу из комнаты. Иду наверх к гостям. Объявляю им:
– В нарушение всех возможных прав человека Алену задержала иммиграционная служба. Езжайте все за нами в следственный изолятор. Звоните всем знакомым членам парламента, в газеты, куда только сможете. Позвоните ее сыну и спрячьте его где-нибудь, потому что только его отсутствие мешает немедленной депортации. Садитесь всей компанией в комнате ожидания и требуйте встречи с комиссаром. Скандальте!
Я говорю все это Реджи и его ближайшим друзьям, старым тори, которые до сих пор убеждены, что Индия и Австралия сильно жалеют о том, что больше не являются подданными Британской империи. Шок. Общий. У каждого свой.
Затем последовали четыре часа допроса под магнитофон. С большим трудом постепенно удалось изложить Стиву историю этого брака: информация о помолвке была опубликована в двух общенациональных газетах: в «Таймс» и «Геральд Трибьюн». Обычно за фиктивный брак беженка платит будущему мужу до тысячи фунтов, и пусть Стив подумает, мог ли 84-летний Реджи, внучатый племянник основателя Сингапура, живущий в настоящее время в одном из наиболее дорогих домов на самой дорогой улице Веймута, вот этот Реджи, который сидел за одной партой с князем Оболенским в школе Вестминстерского аббатства, кстати, бежавшим от революции почти сто лет назад, польститься на тысячу фунтов за согласие на фиктивный брак?! Постепенно рассказали Стиву и обо всей проделанной нами домашней работе по легальности этого брака: что социальная служба, курирующая мигрантов, была проинформирована о росписи неделю назад и подтвердила, что это ее не касается, что в настоящее время каждый демократично вступает в брак с кем ему угодно. И даже, что четыре дня тому назад Реджи был приглашен на беседу с руководителем этой самой социальной службы, который сказал ему: уважаемый сэр, мисс Алена попала под амнистию для нелегальных иммигрантов, поэтому если вы женитесь на ней для того, чтобы помочь ей остаться у нас, то не стоит, потому что мы и так приняли гуманитарное решение оставить ее с сыном в нашем сказочном королевстве. Ибо как раз вступила в силу амнистия для иммигранток матерей-одиночек, ожидавших рассмотрения их дела более четырех лет. Алена как раз контингент, целевая группа! Мне об этом сообщили из иммиграционной службы, хотя официальные бумаги еще не готовы.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
