— Не думаю.
— Наоборот.
— Так расскажите мне о них.
— Вам очень хочется поскорее лишиться хорошего мнения обо мне? — усмехнулся он.
— Напротив, я надеюсь утвердиться в собственном мнении.
Долгое время он молчал, а потом сказал:
— Север утверждает, что женщины любят мужчин за их недостатки. Если даже он прав, в чем я весьма сомневаюсь, то вы наверняка не относитесь к такому типу женщин.
Поскольку она не ответила, он продолжил:
— Я, к примеру… пьяница.
— Вы?!. — удивилась она.
— Да, пьяница. Разве вы не осуждаете это?
— Я снова вынуждена повторить: вы не похожи на пьяницу.
— Это метаморфозы моего вида: я все то, на что не выгляжу, и наоборот, похож на все то, чем не являюсь.
— Так вы много пьете?
— Очень много.
— А как часто? — искала она оправдание для него.
— Ежедневно.
— Это ведь ужасно. И зачем вы это делаете?
Он пожал плечами.
— Не знаю. Я слишком глуп, чтобы знать. Пью, потому что, когда я пьян, мне хорошо, мне лучше, — поправился он. — Да и масса других недостатков.
— А вы не можете бросить пить? У вас, наверное, не хватает силы воли?
— Возможно, а может, мне не хочется. Я не люблю над этим задумываться, — сказал он и увеличил скорость, чтобы прекратить неприятный разговор.
В холле гостиницы они застали Полясского и Тукалло. У обоих были кислые мины.
— Отравили нас вчера этой мерзкой сливовицей, — объяснил Тукалло. — В ней есть какие-то масла. Ее нужно употреблять перед смертью. А вы где были?
— Ездили к Морскому Оку, — ответила Кейт. — При таком солнце горы великолепны.
— Да?.. Никогда не видел Татр.
— Вы никогда не были в Закопане?
— Бывал и много раз по нескольку недель, но как-то так сложилось, что не выходил из дому засветло. Только при таком условии могу воспринимать Закопане. Ужасная дыра. Бог уничтожил Содом и Гоморру за организацию там первого в мире общества охраны животных или за какой-то иной относительно мелкий проступок. Почему тогда он не сожжет молнией эти собачьи будки, которые здесь называют виллами? Почему огненным дождем не истребит приезжих, которые стягиваются сюда со всей страны на место гона и пьянства, автохтонов[8], которые живут с этого, а в довершение внушают учтивым людям, что надо выпить сливовицу! Мерзкая дыра, болото по колено. И это еще не все, знаете ли вы, что в определенное время здесь бывает… снег? Страшно! Все облеплено снегом, эта субстанция никому не нужна и вообще это нечто странное. Иногда бессмысленно тает между пальцами, а иногда снова засыпает стада кретинов, которые цепляют себе на ноги какие-то доски, чтобы легче сломать шею. Снег, снег! Кто мне объяснит, зачем нужен снег? Абсолютная глупость. Вода, пар, огонь — это понятно, но для чего нужен снег и сливовица?
Вошла пани Збендская, неся стакан воды и порошок от головной боли для Полясского. Тукалло тотчас же атаковал ее:
— О, возможно, вы ответите мне, зачем нужен снег?
— Снег? — удивилась пожилая женщина.
— Ну, да, именно снег, а не фаршированные помидоры. Я вас спрашиваю. Так зачем снег? Уголь необходим для отопления, дерево, кроме того, для изготовления различных вещей, клубничный сок для десерта, мыло для стирки, сыр для еды, люди, чтобы снимать комнаты в «Роксолане», мизинец для ковыряния в ухе, сливовица для отравления людей, простыни для того, чтобы накрывать столы, каперсы для щуки, солнце для согревания земли, даже лед необходим для охлаждения алкоголя, но для чего нужен снег?
Женщина напряженно слушала его и наконец возмутилась:
— Что вы ко мне с такими вопросами? Во-первых, никто простынями столы не накрывает, по крайней мере, не у меня. А во-вторых, откуда я могу знать, зачем нужен снег? Странные вещи вы говорите. Вот падает и все.
Полясский чуть было не подавился, глотая лекарство, а Тукалло поднял руку над головой жестом жреца и сказал:
— Если вы не знаете, жительница Закопане, фигурирующая в книге переписи населения зимней столицы нашего государства, то кто должен знать! Горе тебе, город старого Тременса[9]!
Пани Збендская взглянула на улыбающиеся лица Кейт и Ирвинга, махнула рукой и засеменила в свое хозяйство.
— Вы только подумайте, — продолжал Тукалло, — как много говорится о рациональности матери-природы, а тут на тебе — снег. Смотрим на него по нескольку месяцев в году, и никто из нас не задумывался никогда над тем, что он абсолютно не нужен.
Кейт рассмеялась.
— Вы ошибаетесь. Снег очень нужен, и я ручаюсь, что семьдесят процентов граждан Польши тотчас же ответили бы на ваш выпад.
— Это немыслимо, я хочу уточнить, что речь идет об использовании, не о финтифлюшках типа лепки снеговиков или катания на лыжах.
— Разумеется, об использовании.
— Так я слушаю вас.
— Каждый земледелец скажет вам, что если бы не было снега, то озимые вымерзли бы, и не только озимые. Различные растения тоже не выдерживают сильных морозов без снежного укрытия.
— Извольте, — удовлетворенно крякнул Полясский.
— Хм, — нахмурил брови Тукалло. — Совершенно ясно. Всему виной сливовица. Разум сжимается в ограниченные горизонты. Только этот мальчишка выдерживает ее действие. Не разбил машину на каком-нибудь повороте?
— Нет, он вел машину профессионально, — доложила Кейт.
— А как чувствует себя ваш муж?
— Сейчас пойду узнаю.
Гого заканчивал утренний туалет. Он стоял перед зеркалом и старательно завязывал галстук. Выглядел хорошо отдохнувшим, по когда повернулся, она заметила в его глазах беспокойство.
— Кейт, — воскликнул он, — ты не сердишься на меня?
— Нет, Гого.
— Ты — ангел.
Он протянул к ней руки, а когда она подала ему свои, привлек ее к себе и нежно обнял.
— Вчера я был омерзителен, прости. И когда сегодня вспомнил, то почувствовал, что сгораю от стыда. Прости меня, Касенька, это больше никогда не повторится.
Он наклонился, чтобы поцеловать ее. Она не отвернулась, но инстинктивно задержала дыхание, как ночью. Гого этого не заметил.
— Понимаешь, Кейт, я знаю, что не должен был напиваться, а тем более беспокоить тебя, показываясь в таком виде, но мне вспомнились мои студенческие времена за границей и дружеские пирушки, а еще Париж. Ты не прошла через это, значит не поймешь, как такие воспоминания притягивают, если учесть, что тогда у меня не было никаких материальных ограничений… Вот это были времена!.. Не будем об этом. Не сердись на меня, Кейт, и не обижайся.
