— А меня не ебёт. К бригадному смотру чтоб были. И не еби мне мозг, я тебя два дня всего не видел. Мне, что ли, их искать?? Кто у нас старшина??
— Снимайте, — лыбится… это уже нечто вроде шутки у нас.
— Хуй тебе… сначала кровь выпью… Чего ещё?
— Пиджака нам вроде дают. Я его мельком видел. Малохольный какой-то.
— Разберёмся.
— А так вроде всё.
— Точно?? Егор… давай всё выкладывай.
— Товарищ лейтенант… там это… Цыренов съебался…
— Бляяяя…. Кто знает???
— Пока никто. Вчера на поверке был. С утра уже нет.
— Что дежурный??
— Говорит, с утра в парк уходил… а Бондарь грит, что хуй его знает, но не видел его в парке…
— Понятно. Комбату скажешь, что не я открыл… понял??
— Товарищ лейтенант…у меня приказ…
— Отставить приказ… Поглажусь — приду… и нехуй мне тут глаза выпучивать… лучше бы за Цыреновым следил, бля…
Вот и поговорили. Егору дадут пиздюлей за невыполнение приказа, но комбат лично не проверит, кто там кому дверь открыл. Не царское это дело — комбату за подчинёнными бегать. Вот, кстати, явный пример хренового офицера… как слышишь, что офицеру что-то не «царское дело», так ставь крест на офицере. Это уже погононоситель с непомерным самомнением и весьма опасно разложившийся. Но комбату и впрямь за каждым бегать не с руки.
К комбату прихожу весь из себя подшитый и даже одеколоном залитый по маковку. Прям хоть сейчас фотографируй на образец. Но он меня не фотографирует, конечно. Мог бы чего сделать — сделал бы, а так — только глазами зыркнул на доклад:
— Товарищ майор, Ваше приказание выполнено, внешний вид в порядок приведён.
— Блядь… понабрали в армию хуй пойми кого… в следующий раз оформлю на суд чести… заебал ты меня, Скворин. Ты в курсе, что у тебя опять травмы попёрли и бегунок есть (у комбата свои стукачи везде есть — старый и хитрый, битый жизнью майор)?
— Так точно.
— Хуёчно… фамилию бегунка…
— Цыренов.
— Тааак… значит, ещё и Цыренов??
«Ёб твою… кто ещё??? Бля-ааадь… Ни на минуту…»
— Марш в роту разбираться. Через полчаса доложишь, что у тебя в роте происходит. Да… дали тебе в роту лейтенанта… смотри, не упусти… не дай бог солдатня сожрёт… я тебе второго Батона в роте не прощу… не дай божЕ… усвоил? Чтоб за тобой, как за мамкой ходил… никуда старшим не назначать… только с моего разрешения… Усвоил? Всё… брысь с глаз моих…
Чётко, по-строевому, поворачиваюсь кругом. Вслед презрительное:
— Во-во… только каблуками щёлкать и научился, блядь… работать не с кем, долбоёбы, хееех.
Хочется нахамить, но не тот случай. В роте косяки, а я на службу реально, на три дня забил. У меня бегунки. Надо разбираться.
Бегунки — это солдаты, самовольно оставившие часть. СОЧ. Так как мы служим в диких степях Забайкалья, отсюда по-любому путь только по железке. Где патрули снимут солдат, не ясно, но обязательно снимут… с этим там на совесть, а за ними пиздовать и назад везти — за свой счёт.
Убью.
И-то в лучшем случае, если солдат, решившийся на побег, всё продумал. Если просто ушёл в степь с горя, то, так как долбоёб, может уйти вообще в Монголию с Китаем. Были случаи, когда солдаты забредали, полностью истощённые, в отдалённые посёлки, где электричества нет по причине отсутствия электрификации как таковой. Вот оттуда их забирать — вообще жопа. Там никогда не жили люди, с уважением относящиеся к государству. В таких медвежьих углах карамультук — прокурор. Понятно, конечно, что там не совсем идиоты — знают, что вслед за исчезнувшим офицером приедут уже совсем тревожные люди в совсем других погонах, но случаи опиздюливания были. Солдаты, бежавшие из части, как правило, рассказывают столько всего интересного, что Стивен Кинг получил бы нервный тик и самоубился о жанр ужасов по причине абсолютной бесталанности в сравнении с ними.
Цыренова ловят в ДОСах 2 поисковые группы, и, как ни странно, находят в 15-ом, разрушенном и нежилом. Рядовой Берёзкин (якут), о котором мне не доложил Егор (потому что сам проебал… тоже ведь крылья не росли за спиной), проёбывается дней на пятнадцать, но тоже в итоге влетает патрулю в самой Борзе. Жил в подвале дома, подкармливаемый местной шпаной.
Дабы наказать Цыренова образцово-показательно и максимально жестко, придумываю следующую херь: две доски, скреплённые петлёй с одного торца и обычным замком-защёлкой от армейского ящика с другой. Сами доски имеют дугообразные выпилы под руки и башку дурную, так что при складывании получается колодка… как в энциклопедии на картинках с рабами (хули… до нас всё придумано). Для негров колонизаторы такие же делали.
Ну, вот в такую я Цыренова и нарядил. А смысл его пиздить? Он и так чмо. Полуопустившаяся личность, забившая на себя хуй. Да и нехуй руками размахивать, коли никакого эффекта от этого не будет… а вот в колодки теперь перспектива есть у всех. И все это видят. Каждая обезьяна может быть вот так же закована и стоять до полного охуения. Хороший наглядный пример, когда перед планируемой беготнёй от армии наблюдаешь, что стало с уже бегавшим, но выловленным? Я решаю, что хороший. Лорда Джада мы сюда пускать не собираемся, правда ведь??
Заебись подействовало, кстати. Бойцы с круглыми глазами. Кому захочется стоять вот так, до посинения, с биркой СОЧ (Самовольно Оставивший Часть, отсюда бегунки-дезертиры — сочинцы) на груди? Да еще и сфотать могут. На память. К дембелю-то амнезия поголовная на косяки юности. А ведь бегунков ой как не любят в армии.
Это самый мощный залёт в подразделении. Страдают все. Моя рота — не исключение. Замок Цыренова и Берёзкина, естественно, получает пиздюлей прямо на месте. Галсанов, как обезьяний вождь, получает пиздячек за то, что Цыренов бурят. Николаев — за то, что съебался и не нашёлся якут Берёзкин. Егор тоже ничего хорошего для себя не ждёт…и правильно… я переворачиваю вверх дном сушилку и каптёрку, попутно находя и изымая готовящиеся дембельские альбомы и парадки. Это всё сваливается в кучу посреди располаги, и я предупреждаю, что мало того, что вряд ли отдам это хозяевам (только за невъебенные подвиги перед ротой и мной лично), так с ещё одним таким лыжником (встать на лыжи — съебаться из армии зимой) вся эта хуйня мной лично сожжётся в парке. Потом у роты изымаются вшивники. Это не положенные по уставу тёплые вещи. Свитера и прочая поддёвка. Я не трогал до поры до времени, но грозился давно. Залёт соответствует репрессиям. Ненависть к бегункам давно уже зашкаливает. Одно дело, когда кто-то сбежал без последствий для тебя. Другое, когда у тебя отбирают свитер. А мотив простой. Побежал — значит готовился. А зимой подготовка простая — тёплые шмотки и жратва. Изымается и жратва из всех нычек. Шмон есть шмон. А чему не положено храниться в казарме — в уставе прописано. Это то, что не включено в статьи, что быть должно. Те же вшивники в парк пойдут. Обогрев механам будет.
