Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 30
— Триста в городской черте! — с упреждением объявил водила. — Двести — до ближайшего поворота.
— А четыреста? — хмыкнул Максимов.
— Любые ваши желания, — уверил наглец. — В разумных, разумеется, пределах.
— Я запомню, — пообещал Максимов, прыгая на сиденье…
Лида вышла у гигантской городской барахолки. Окунулась в толпу, бродящую между палатками. Максимов чертыхнулся — не следить за ней надо, хватать за рукав и пороть, пороть, как сидорову козу. Толпа захлестнула, закружила в водовороте. Субботний день, туда его… Женщину несло куда-то вглубь, он активно работал локтями, стараясь не упустить ее из вида. Расстояние сокращалось, но тут она вошла в торговые ряды, где движение было перекрестным, и Максимов начал путаться. Он еще различал знакомые длинные волосы, прямую спину, пустые глаза — когда она водила по сторонам головой. Потом встречный поток отбросил его в развалы кожаных курток — пришлось прорываться по кромке железных прилавков, внося панику и смуту в ряды горожан, выбирающих товары. Он пробил головой экспозицию из живописно развешанных панталонов, свалил манекен — без рук, без ног, но в очень откровенном пляжном ансамбле; облапал тетку, бесстыже примеряющую бюстгальтер, сбил подставку с китайскими кроссовками — и вырвался на участок ряда, почему-то не заполненный двуногими. Лида! Двадцать метров! Она как раз подходила к небритому торговцу с южных окраин. Отвлекла на минуточку, что-то сказала. Кавказец в ужасе затряс головой. Она метнулась на другой ряд — где меланхолично покуривал, брезгливо созерцая озабоченную толпу, аналогичный тип. Она обратилась к нему с вопросом. Гордый сын Кавказа смерил взглядом просительницу, покачал головой. Лида двинулась дальше. Максимов ускорил шаг. Опять неудача! Проклятье какое-то! Толпа из перпендикулярного переулка — двое громко ржут, а глазенки так и рыщут по толпе, выискивая головотяпа. Но Лиду пока еще видно. Откуда взялся этот «гордый» кавказец, к которому она недавно обратилась? Юркий какой. Догнал. Воровато пошнырял глазищами, потянул за рукав — пошли. Втянул в узкий проулок между рядами. Максимов ринулся через толпу — наступил кому-то на ногу, кому-то съездил ненароком по загривку…
— Чего дерешься, гад?! — схватил его за грудки какой-то смельчак без диплома о высшем образовании. Максимов отмахнулся — не до тебя. У грубияна как назло под боком оказалась спутница, стерпеть не смог, пустился в преследование. Пришлось остановиться и методом втыка объяснить, что сегодня некогда. Завтра. Все завтра! Парень улетел в гору криво сшитых турецких штанов, а Максимов уже сворачивал в проулок. Никого. Пропала Лида со своим кавказцем. Скрипя от злости зубами, он помчался по узкому межрядью. Еще одно дитя не то степей, не то предгорий сидело на обломках прилавка, болтая ногами.
— Двое не проходили? — притормозил Максимов.
— Нэт, — конкретно заявило «дитя».
Выяснять, почему он врет и что за мафия у них тут такая, не было времени. Максимов побежал дальше, не заметив, что сидящий на «секе» подал кому-то знак. Высунулась нога, Максимов носом пробороздил изгаженный клочок асфальта. Хорошо продумано!.. Когда он встал на ноги, никого в проходе уже не было. Матерясь, он добежал до конца межрядья, посмотрел на кишащий муравейник, обтекающий палатки и ряды, со злостью сплюнул. Отыскать в этом столпотворении нужного человека — то же самое, что отыскать на пляже нужную песчинку…
Не прыгай выше головы, — твердил неустанно жизненный опыт. Кто-то долетался, кто-то дочирикался, а вот ты, Максимов, непременно допрыгаешься! И ради чего? Проникновение в частную жизнь, за которое тебе никто не заплатит!
Но ничего, случались в жизни ситуации, когда приходилось работать не за деньги. Он с трудом уговорил Шевелева подключить ОМОН. Ровно в половине третьего закованная в бронежилеты братия оседлала подступы к двадцатому километру Пригородного шоссе. И — ровным счетом ничего! Редкие машины проносятся по дороге. Неугомонные стрижи кувыркаются в небе под перистыми облачками. На дорожном столбе черным по белому нарисована цифра «20» — проезжую часть перебегает собака, поднимает ножку над столбом — и это единственное событие за полчаса в означенном ареале. Изменились условия ультиматума? Отбой по всем фронтам? Интуиция возмущена: ничего подобного — не на ту напали. Городская барахолка — не простой этап в жизни женщины, а этап решающий — можно даже сказать, определяющий…
— Надеюсь, ты понимаешь, что без оснований я не стану просить у тебя помощи? — кусая губы, говорит Максимов.
— Надеюсь, ты и сам понимаешь, что полиция в общении с частниками переходит на коммерческую основу, — огрызается Шевелев. — Ложный вызов ОМОНа — это тебе не вневедомственную погнать. Разочаровываешь ты меня, Максимов…
Он и сам в себе крепко разочарован. Последнее дело Максимова — оглушительная неудача, с этим надо смириться… В 14.55 непопулярное в народе шоссе практически пустеет. Проезжает ржавый рыжий «Москвич» с дребезжащими мостами. В 14.59 командир отряда ОМОНа приподнимается над травой и показывает увесистый задубелый кулак. В 15.02 Шевелев выходит из укрытия, досадливо машет рукой и закуривает. В 15.06 где-то в стороне раздается резкий хлопок. Взрыв! Сердце падает.
— Оба-на — «лимонка»… — уважительно замечает омоновец.
Громыхая боками, подъезжает «Газель» — перевозчик местного ОМОНа. Бойцы запрыгивают… Но беда уже свершилась. На 22-м километре — аккурат у верстового столба! Обманула Лида Максимова. Язык не повернулся в последний момент произнести правду. Словно знала, что он попробует пресечь эту глупую выходку. «Газель» пролетает две версты за полторы минуты. Место происшествия оцеплено. Следов — немерено. Живых — никого. Все, кто выжил, — разбежались…
Фильтр сигареты упрямо не желает поджигаться. Чадит, чернеет и дает убийственный вкус, который почему-то не замечается. Голова горит адским пламенем и работает в режиме видео, который можно промотать на шесть минут назад и увидеть отчетливую картинку того, что было… Два десятка людей с неоконченным средним образованием, но активно посещающих спортзал, прячутся в траве, за деревьями. На виду — как бы никого. В 15.02 у километрового столба тормозит ржавый рыжий «Москвич» с дребезжащими мостами. Из него выходит женщина, расплачивается с водителем. Она спокойна. Тонкие волосы рассыпаны по плечам. Сухие губы трогает бледная ироничная улыбка. Ей давно пора относиться к этой жизни с иронией. Бытует распространенное мнение, будто жизнь штука несерьезная. «Москвич», гремя железом, уезжает. Помахивая сумочкой, женщина подходит к километровому столбику, стоит, ждет. Потом как будто спохватывается, забирается в сумочку, извлекает сложенный целлофановый пакет, который в развернутом виде очень даже вместительный. Не на горбушке же она потащит два миллиона двести тридцать тысяч долларов… Из осинника, как горох, сыплется безмозглая братва. Женщину окружают, начинают грубо обыскивать. Двухметровый «пацан», закусив от усердия губу, шарит по ее груди, как по своей, ощупывает талию, лезет ниже, забирается в туфельки на платформе. Братва приличий не знает. Женщина не возражает, она даже посмеивается — щекотно. Второй «пацан» выворачивает сумочку, третий расправляет пустой пакет и тупо всовывает туда морду. Первый немного озадачен — обходит женщину вокруг, забирается жадными пальцами в волосы, отдергивает, пожимает плечами. Хорошо подумать и все понять, конечно, не позволяют размеры мозга.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 30
