Энди увидел, как кто-то призывно машет ему рукой. Юноша приложил ладонь к глазам, защищаясь от слепящего солнца, и напряг зрение. Это был епископ Лод. Рядом с ним стояли еще два человека, но их Энди разглядеть не удалось. Он не узнал бы и самого епископа, когда б не знакомый жест пухлой руки, который он видел сотни раз. Лод не часто выбирался из дома, поэтому ежедневно упражнялся, поднимая над головой книги. Движение, обратившее на себя внимание Энди, было именно таким.
Когда Энди приблизился к епископу почти вплотную, он узнал одного из двух его собеседников. Это был Карл, король Англии.
— Ваше величество, — произнес епископ, — позвольте мне представить вам Эндрю Моргана.
Энди низко поклонился.
— Так это тот самый юноша, о котором вы мне говорили? — спросил король, с любопытством разглядывая Энди. — Епископ очень хорошего мнения о вас, молодой человек, а на него не так-то просто произвести впечатление.
— Благодарю вас, ваше величество, — Энди вновь поклонился.
Тридцатилетний король недаром слыл очень привлекательным мужчиной. Этим он отличался от своего отца, мрачного и чопорного короля Якова[54]. До сих пор Энди приходилось видеть короля лишь издали. Теперь молодой человек смог рассмотреть его лучше. У Карла были спокойные глаза с поволокой и шапка густых темных волос. Король носил усы и остроконечную бородку, которые вошли в моду среди английских аристократов. В длинных тонких пальцах монарх держал узорчатый кубок.
Гости внимательно наблюдали за королем. Леди, лорды, судьи, чиновники беседовали между собой, пожирая короля глазами и ловя каждое сказанное им слово.
— А это, — епископ указал на третьего участника беседы, — лорд Честерфилд, наш гостеприимный хозяин.
Честерфилд холодно кивнул. Взгляд лорда был таким же жестким, как его накрахмаленные манжеты. Энди никогда не видел на мужской одежде столько оборок. Леди Морган обожала кружево, поэтому юноша немного разбирался в нем. Кружево лорда Честерфилда было высочайшего качества.
Энди тоже кивнул лорду.
— Признаться, не ожидал вас увидеть здесь, — обратился король к епископу.
— Вы пригласили меня, ваше величество…
— Ну да, — король оборвал его на полуслове, махнув рукой с кубком и расплескивая вино. — Но я не сомневался, что какое-нибудь срочное дело не позволит вам покинуть Лондон. Так было уже не раз.
Лицо епископа побагровело.
— Мое единственное желание — быть полезным вам, — проговорил он скорбно.
— О, не будьте же таким обидчивым, Лод, — надменным тоном произнес король. — У меня и в мыслях не было задеть вас. — Обращаясь к лорду Честерфилду, он театрально понизил голос: — Епископ не большой любитель таких развлечений. Вот если бы в вашем парке водились пуритане, а не олени, он поохотился бы на славу.
Лорд Честерфилд, с готовностью рассмеявшийся королевской шутке, резко оборвал смех, когда к нему стремглав подбежал взъерошенный темноволосый мальчик лет восьми. Честерфилд попытался шлепнуть его, но промахнулся. Он сделал знак Элкинсу, который остановился в почтительном отдалении от беседующих. Садовник выругался сквозь зубы и бросился за ребенком.
— Простите моего сына, ваше величество, — промолвил Честерфилд. Было видно, что выходка мальчика взбесила его.
Молодой человек едва сдержал улыбку. Лорд Честерфилд напомнил ему отца. Не так давно маленький Энди на королевских приемах сам путался под ногами гостей. А теперь он беседовал с королем Карлом и представил его не кто иной, как епископ Лод, — второе лицо в государстве. Энди добился успеха всего за несколько месяцев. Он гордился своими заслугами перед отечеством. Богатство волновало юношу куда меньше. Его дед, адмирал Амос Бронсон Морган, был другом английской королевы. Внук продолжил замечательную традицию. Энди подумал, что никогда не забудет этот день.
По сигналу лорда Честерфилда звук трубы возвестил о начале охоты. Изумрудный луг вмиг заполнили всадники и собаки. Породистые лошади, до блеска вычищенные конюхами, были под стать своим седокам. Псы задорно лаяли и рвались с поводка, пока охотники натирали мокрые собачьи носы уксусом, чтобы чутье стало еще острее. Лорд Честерфилд гордо вывел великолепных борзых — на этот раз он остановил свой выбор на них, а не на гончих, ведь дичь предстояло искать на открытом месте, а не гнать ее по следу. К тому же его гончие неслись столь стремительно, что сразу оставили бы собак гостей позади. Охотники наполняли вином фляги, проверяли оружие и обменивались с дамами прощальными поцелуями и шуточками. (Надо сказать, что высокопоставленные особы — а многие из них были страстными любителями этой забавы — съехались не столько на охоту, сколько на светский прием.)
Ход охоты продумали заранее. В лесных угодьях лорда Честерфилда обитало около четырех сотен оленей. По сигналу трубы охотники должны ринуться в лес, стреляя во все, что хоть отдаленно напоминает дичь. Это продолжится до тех пор, пока звук трубы не возвестит о сборе на лугу, около изгороди. После этого слуги выгонят из леса оленей, которые попадут в суживающийся по ходу их движения загон. Испуганные животные будут тесниться за изгородью, а благородные охотники смогут стрелять в упор. Так гостеприимный хозяин заботился о том, чтобы никто из гостей не остался без добычи.
— Энди, я хочу, чтобы ты был рядом.
В руках епископ вертел арбалет, не зная, как к нему подступиться. На лице Энди промелькнула быстрая улыбка. С оружием его преосвященство смотрелся довольно нелепо.
— Ты умеешь с этим обращаться?
— С арбалетом?
Энди взял арбалет и зарядил его. Раздался звук трубы. Охотники спустили гончих, а лорд Честерфилд — борзых. Топот копыт возвестил о том, что всадники уже мчатся по лесу. Энди осторожно подал заряженный арбалет епископу.
— Вы когда-нибудь стреляли из него? — спросил он.
— Когда был моложе… гораздо моложе… — Воспоминания юности, навеянные арбалетом, судя по всему, воодушевили епископа. Он вдохнул полной грудью. — Знаешь, мне здесь нравится.
Может, я даже подстрелю дикого оленя. Представь, возьму и попаду. Его голову я повешу в библиотеке, у камина. По-моему, там для нее самое место, как ты считаешь?
С тех пор как Энди поселился в доме епископа, ему не раз приходилось наблюдать за быстрой сменой настроения своего патрона. Когда епископа что-то тревожило, он выглядел удрученным и подавленным, а порой бывал излишне весел и легкомыслен. Именно в таком расположении духа он находился сейчас, и именно таким больше всего нравился Энди.
— Итак, в погоню за оленем! — и с этими словами епископ беспечно зашагал к лесу. — Где же Элкинс? Он хотел пойти с нами.
— Думаю, мы справимся с оленем и без его помощи, ваше преосвященство, — заметил Энди.
