— Погоди, погоди. То есть его нету, дракона-то?
— Нету, конечно! — кивнул Сумкин. — Ты, старик, про мифологию что-нибудь слышал хоть краем уха? Так это — она. В чистом виде.
— Ладно, — Чижиков отобрал у приятеля телефон и вызвал другую фотографию. — Ну, это уж точно никакая не мифология, а любезные твоему сердцу иероглифы. Что тут написано?
— Тут? — Сумкин задрал очки на лоб и приблизил телефон к глазам. — Ага… Ну и почерк! Сам писал, что ли? Как курочка лапкой. Тьфу. И кто тебя только учил иероглифы писать… Ах-да, тебя никто не учил…
— Федор Михайлович!
— Докладываю, старик! — Сумкин снова схватил блокнотик и карандашиком записал на страничке четыре иероглифа. Сунул под нос Чижикову. — Это то, что внизу. Читаю по буквам, то есть знакам: «и ли я тэ».
— И что это?
— «Илиада». Бессмертное произведение великого греческого слепца Гомера. Китайская транскрипция. Ну, знаешь, старик, «я список кораблей прочел до середины…» Впрочем, это не Гомер, а вовсе даже Мандельштам. Как, ты не знал?!
— Так, а сверху что написано? — не обращая внимания на подколки приятеля, спросил Чижиков.
Смутное предчувствие заставило его сердце биться чаще.
— А сверху… — Сумкин перелистнул страничку и изобразил два иероглифа. — «Гу ми»… Гм… Это… м-м-м… Хорошо бы контекст посмотреть, старик, — выжидательно глянул он на Котю.
— Да нет никакого другого контекста. Видишь: это книга, а иероглифы написаны на полях.
— Что за книга-то?
— Да «Илиада» и есть.
— Да? Ты что же, книги читаешь? Ну ладно, ладно!.. Гм… Между нами, должен тебе сообщить, старик, что древнекитайский язык многозначен. Говоря проще, контекст в нем играет решающую роль. Но, переводя по иероглифам… Смотри: первый «гу», то есть «старый», «древний», «древность». Второй — «ми», то есть «скрытый», «секретный», «тайна». Чуешь семантическое поле, старик? И выходит это «гу ми» не иначе как «старый секрет» или «древняя тайна». Или что-то подобное, только тебе на кой это все сплющилось?
— Потом как-нибудь расскажу, — ушел от ответа Чижиков. — То есть это можно понять, как «древняя тайна "Илиады"»?
— Запросто! — легко согласился Сумкин. — Черт, сигареты кончились. Дай твоих, старик.
И отобрал пачку у Чижикова.
— Тогда последний вопрос, — Чижиков предъявил Федору очередной снимок. — А тут что написано?
— Тут? «Сталин и Мао слушают нас…» — пропел Сумкин лишенным приятности голосом. — Шучу-шучу. Ха-ха. Перевожу дословно и однозначно: «В председателе Мао». В смысле — внутри нашего горячо любимого председателя, в его, так сказать, сердцевине. Вообще, старик, ты как в Пекин приедешь, ради приличия уж устройся на курсы китайского языка, что ли, а то так и будешь ходить, как лох, с гостиничной карточкой: товарищ таксист, довези до дома, а то сами мы не местные… Кстати, «товарищ» им не говори, могут не так понять, теперь в Китае «товарищами» гомиков называют…
* * *
Над городом плыл тополиный пух. Пока не слишком много — будущее у пуха еще впереди. Вот настанет июнь… Чижиков возвращался домой в задумчивости. Два свежеоткрывшихся обстоятельства не давали ему покоя: «древняя тайна» и председатель Мао. И если со зверем «сюань-у» Чижикову все было более или менее понятно, то связь некоей тайны, да к тому же древней, с любимой им «Илиадой» — волновала. Притом написано-то об этом было на дедовском экземпляре книги. И написано, как определил Сумкин, криво, словно курица лапой, неумело, то есть навряд ли человеком, привыкшим писать иероглифы. Например, самим дедом Виленом. А почему бы и нет? Ведь дед говорил, что выучил несколько десятков фраз на китайском. Отчего бы ему не выучить и полтора десятка иероглифов?…
Чижиков реквизировал у Федора пару листков из его блокнотика, попросив написать рядом с иероглифами транскрипцию. Идучи домой, Котя то и дело доставал бумажки, читал и перечитывал: «И ли я тэ», «гу ми». Нет, ничего не складывалось из этих разрозненных звуков.
Далее — Мао Цзэ-дун. Как это нужно понимать: «в председателе Мао»? В каком, то есть, смысле — «в»? Внутри? В грудной клетке? В горячем сердце коммуниста? В пламенных идеях? Чижиков катал эту мысль так и этак вплоть до улицы Чернышевского, а когда свернул на Моховую, в голове внезапно щелкнуло: в коллекции же полно гипсовых бюстов Мао! Один из них, треснувший, как раз стоит на столе в кабинете! А вдруг дед спрятал что-то в одном из этих бюстиков? Это нужно было срочно проверить, и Чижиков ускорил шаг — почти побежал. Он влетел в квартиру, чуть не наступив на Шпунтика, швырнул куртку на пол и метнулся к шкафу на котором выстроились бюстики председателя: раз, два, три, четыре… девять штук! Придвинув стул, Котя аккуратно снял Мао Цзэ-дунов и в два приема перетащил на стол в кабинете, так что председателей на столе теперь стало десятеро.
— Так… — сказал Чижиков, усевшись на стул и пристально оглядывая белолицых Мао. — И в котором же?…
На стол вспрыгнул заинтересованный кот, понюхал ближайший бюстик и чихнул: Котя давно не смахивал с председателей пыли.
— Это ничего, мой хвостатый друг, это ничего… — пробормотал Котя, переводя указательный палец с одного безмятежного Великого Кормчего на другого. — Это, кот, все ерунда…
Выбрав наугад, Чижиков внимательно осмотрел бюстик Мао со всех сторон и никаких отклонений от нормы не обнаружил. Гипс как гипс. Ничего особенного. Так, следующий…
С шестым бюстиком Коте повезло: на дне явно просматривались следы более позднего вмешательства. Чижиков не обратил бы на это внимания, если бы уже не осмотрел пять очень похожих изделий, ровных, с прямым зачищенным шовчиком на дне. А здесь шовчика не было. Складывалось впечатление, будто дно этого бюстика заново обмазали гипсом или чем-то очень похожим — как делают, желая восстановить поврежденную вещь, но не имея под рукой более совершенных материалов. Замазано было аккуратно, тщательно, но Котя — заметил.
Он взвесил бюстик на руке. Потом для примера попробовал вес одного из уже осмотренных. Кажется, или этот все же тяжелее?
Есть лишь один способ проверить. И Чижиков скальпелем стал осторожно ковырять бюстик председателя в том месте, где заметил след. Посыпалась гипсовая крошка, откололся кусочек, потом другой, покрупнее, и наконец с легким стуком на столешницу вывалилась вся заплатка, а следом за ней выпал обрывок бумаги и небольшой серебристый мешочек, туго затянутый поверху шнурком из такого же материала.
Котя застыл, глядя на мешочек с открытым ртом. Кот Шпунтик мгновенно выгнул спину, распушил хвост и зашипел.
Так вот что значит «в председателе Мао»! Как просто! А я то!..
Чижиков опасливо коснулся мешочка: он был ощутимо прохладным. Кожу тотчас же начало мелко покусывать — в точности так, как описал дед Вилен.
Котя принялся распутывать шнурок, и тот неожиданно легко поддался. Кот Шпунтик зашипел снова, но как-то не очень решительно, с сомнением.
