— Я хочу, чтобы ты подробнее изложил свое мнение относительно человеческих танков, — Эйлле сел в кресло и откинулся на спинку. — Мне кажется, это может оказаться очень ценным. Так же считает и Смотритель Нэсс.
Тонкие полоски волос над глазами Агилеры поднялись.
— Нэсс? Она никогда… — он умолк, не закончив фразы.
— Последнее время она старалась не высказывать свое мнение. Но теперь она перешла в мое подчинение и освобождена от прочих обязательств…
Он чуть не произнес «… и неприятностей», но вовремя остановился. Людям незачем знать такие подробности. Для этого нет причин. Более того, это было бы… неприлично.
Поджарое тело техника заметно расслабилось, и он потер одну ладонь о другую.
— Я не заставляю вас верить мне на слово. Но многие рабочие из нашего цеха тоже сражались под Чикаго. Почему бы вам и их не расспросить?
— Отличная идея, — ответил Эйлле. — Организуй встречу. Он смолк, и тело само приняло позу «самопогружение-и-размышление».
Дверь оставалась открытой, и Агилера посмотрел в дверной проем, сквозь стеклянную стену коридора, который проходил как раз над цехами. Отсюда можно было видеть, как внизу работают люди.
— А это правда, что где-то есть другая раса, еще более сильная, чем джао? — спросил он. — Которая собирается всех нас уничтожить?
— Ты имеешь в виду Экхат, — откликнулся Эйлле. — И, как ты правильно выразился, они пока еще «где-то». Есть только одна причина, по которой они до сих пор не уничтожили Землю вместе со всеми ее обитателями, словно кучу мусора. Ваша система находится далеко от принадлежащих им узлов контура и поэтому не обнаружена.
Агилера повернулся к нему.
— Но что им нужно?
— Пока этого никому не удалось выяснить, хотя мы, джао, тщательно анализировали ход прошлых столкновений. Насколько нам удалось понять, Экхат просто хотят остаться одни во Вселенной и наслаждаться собственным совершенством.
Поза человека почти не изменилась, но он явно задумался.
— А вы как тогда уцелели? Вы что, выгнали их со своей планеты?
Эйлле был потрясен.
— Ты взял на себя ответственность установить с джао более тесный контакт, чем это было позволено кому бы то ни было из людей. И при этом не знаком с такими основами?! Да еще через двадцать орбитальных циклов после Завоевания?!
Плечи Агилеры поднялись и вновь опустились. Кажется, у людей это заменяло позу «смущение-и-неуверенность».
— Но джао никогда о себе не рассказывают.
Еще одно потрясающее открытие. Приемы установления отношений с побежденными расами были хорошо известны, многократно опробованы и проверены. Это очень напоминало воспитание младенцев. Разумеется, нужно поддерживать свой авторитет и, в случае необходимости, наказывать за непокорность и неуважение. Но чего никогда не следует делать, так это лгать или скрывать что-либо от своих подопечных. Каждый уважающий себя старейшина кочена старается всегда быть искренним со своими воспитанниками. Основа единства — доверие, а основа доверия — откровенность.
И вновь возникает вопрос: чем Нарво здесь занимались?
Однако Эйлле не видел причин обсуждать эту проблему с Агилерой и тем более с Талли. В конце концов, откровенность с представителями подчиненной расы не распространяется на разговоры, которые ведут отпрыски одного кочена за спиной у отпрысков другого.
— На самом деле, мы не знаем, где наша родная планета, — произнес он. — Самые ранние хроники относятся к тому времени, когда большой группе джао удалось бежать из рабства Экхат.
— Они поработили всю вашу расу?!
— Они нас создали. Мы были полуразумными обитателями океанов. Экхат дали нам разум, потому что им были нужны разумные рабы, которые будут работать и сражаться за них.
— Рабы? — Агилера провел рукой по своим непослушным черным волосам.
— Да. Нам повезло. Вероятно, Экхат связывали с нами какие-то планы. Какие именно и почему — неизвестно. Большинство разумных или полуразумных рас, которые попались на пути Экхат, были истреблены немедленно.
— Значит, если не подготовиться к их визиту, нас всех тоже перебьют?
— Скорее всего, — отозвался Эйлле. — А теперь спустись в цех и договорись с рабочими.
Агилера коротко кивнул головой — человеческий жест, означающий согласие, — и скрылся за дверью. — Что-то мне с трудом верится. Талли впервые подал голос с тех пор, как вернулся в офис.
— Думаю, вы нарочно все это выдумали, чтобы нас строить. Последнее слово было тоже произнесено на языке джао, но само выражение было чисто человеческим. Как быстро люди переводят все в понятия единообразия и порядка! Их способ мышления можно назвать линейным. Вернее, прямолинейным. Стоит ли удивляться, что они до сих пор не достигли единства? Ведь прямые соединяются только под углом. Но сейчас есть более насущные проблемы.
— Ты находишься в моем подчинении, — резко сказал Эйлле. — Это дает тебе право задавать мне вопросы, но я советую тебе впредь воздержаться от намеков на то, что я с тобой неоткровенен. Будь здесь Яут, ты бы уже снова обливался кровью. Он очень суровый инструктор.
Талли отступил на шаг, но в его позе не появилось даже намека на раболепный страх. Нет, он очень смел, это несомненно.
Эйлле решил, что замечание все-таки принято к сведению, и продолжал:
— В остальном ты волен думать, что пожелаешь. Нам все равно, во что ты веришь — главное, чтобы это не мешало найти тебе применение.
Талли поднял руку с локатором. Значения этого жеста Эйлле не знал.
— И как же вы собираетесь меня применять?
— Я еще не решил. Возможно, применения тебе вообще не найдется.
— И что тогда? — Талли вскинул голову и выпятил подбородок. В его глазах светилось упрямство, которое Эйлле стал легко распознавать.
— Тогда я снова буду думать, как поступить. Но зачем думать о том, чего может и не произойти?
Талли собирался сказать что-то еще, но осекся. Потому что в комнату вошел Яут.
Фрагта вел перед собой женскую особь, тощую и неряшливую. Эйлле окинул ее взглядом. Грубые уши, такое же грубое лицо… и судя по всему, такой же грубый интеллект. Тупость была тем качеством, которое Эйлле желал бы видеть у своих подчиненных меньше всего. Он посмотрел на своего Аоаггу, подняв руки в позе «смущение-и-недоумение».
— Вэйш, — как ни в чем не бывало поздоровался Яут. Дверное поле восстановилось с легким треском. Эйлле дернул носом.
— Она нуждается в воспитании, — сказал фрагта. — Я взял ее с собой, чтобы облегчить этот процесс.
— Как я понимаю, она тоже поступила ко мне в подчинение? — Эйлле иронично выгнул уши. Яут махнул наветренной рукой, выражая «смущение-и-согласие».
