Но ведь есть и целые машины, имеющие лишь небольшие повреждения, но без экипажей, сгоревших заживо в своих танках. Вот и пригодится этот фон Блицман с его парнями. Он вроде воевал уже и в Польше, и во Франции. Был подбит в бою под Каунасом. Сегодня вон как храбро сражался во главе всего одной роты против целого полка новейших русских танков. Завтра предстоит тяжелый день, и если дивизия сможет осуществить план своего командира, то русские будут разбиты. А чтобы подбодрить этого гауптштурмфюрера, его можно и к награде представить. Тем более что количество награжденных повысит и статус всей дивизии.
Эйке подал знак своему адъютанту, и тот тотчас принес большую картонную коробку, в которой лежали конверты с наградами. Порывшись в ней, группенфюрер достал несколько конвертов. У Йозефа отлегло от сердца. Он, как и все, очень боялся командира дивизии, отличавшегося настолько необузданным нравом, что, по слухам, его опасался даже сам Гиммлер. Группенфюрер мог прийти в бешенство по любому поводу и даже без повода. Кроме того, Эйке любил жестокие шутки.
Например, когда один парень подал рапорт с просьбой перевести его обратно на службу в концлагерь, Эйке с циничной улыбкой выполнил его просьбу и отправил бедолагу в концлагерь... в качестве заключенного. Но бывали моменты, когда Эйке бывал трогательно заботлив к своим солдатам, считая, что их семьей является дивизия. Например, мог запросто пригласить провести отпуск в своей шикарной вилле даже рядового солдата, если тот ему чем-то приглянулся. Больше всего Эйке ценил в людях жестокость и храбрость, доходящую до безумия. Да и сам был таким — с одной стороны, он был совершенно бесстрашен, еще с тех пор, как в 1920-х участвовал в уличных драках простым штурмовиком, а с другой стороны — патологически жесток. И такие же черты прививал своим подчиненным.
— Ты молодец, мой мальчик! — торжественно произнес группенфюрер. — Ты со своими парнями храбро сражался. Вот конверты с наградами. Сейчас вас покормят и к утру вы должны выспаться. На рассвете получите новую машину и сразу пойдете на ней бой! Документы на награды также будут готовы к утру.
— Моя честь — верность! Хайль Гитлер! — проорал в ответ Йозеф и строевым шагом подошел к командиру дивизии, чтобы взять конверты.
Когда фон Блицман вернулся к своему экипажу, танкисты уже вовсю уплетали ужин. Йозеф взял свой котелок, который его ждал, и, прежде чем поесть, посмотрел, что им щедрой рукой отвалил командир дивизии. Пять железных крестов, пять штурмовых танковых знаков и пять ленточек «за уничтоженный танк», хотя кроме одного русского бронетранспортера экипаж так и не смог уничтожить ни одного танка, да и вообще такие ленточки не полагались танкистам и частям противотанковой артиллерии.
Танкисты радостно навесили на себя полученные награды. Распили по этому случаю бутылку французского коньяка и бутылку шнапса, а затем легли спать. Почти всю ночь грохотала дивизионная артиллерия, обстреливавшая русские позиции. Панцергренадеры каждые полчаса имитировали атаки, чтобы держать противника в напряжении.
26 июня 1941 года Окрестности поселка Сведасаи.
Взгляд через перископ танка Pz-IIIJ.
Гауптштурмфюрер фон Блицман и его экипаж разбудили на рассвете. Не было еще и пяти часов утра. Йозефу выделили танк Pz-IIIJ, который получил вчера кумулятивную бомбу в крышу башни и выгорел изнутри вместе с экипажем. За ночь ремонтное подразделение более-менее привело машину в порядок. Танк был относительно новым. Производство этой модификации началось только в марте, и она имела 50-мм лобовую броню и 50-мм длинноствольную пушку KwK-38L/42 с неплохой бронепробиваемостью. Это повышало шансы в бою против новых русских танков.
По замыслу командования, одна рота, имитируя атаку в направлении Утяны, где вдоль берега Швянтойи подтянувшаяся русская пехота заняла оборону, должна завязать бой возле моста на шоссе между Сведасаи и Утяной. А основным силам дивизии было приказано форсированным маршем продвинуться на пятнадцать километров южнее и, форсировав Швянтойи, выйти русским во фланг. Из-за медленного продвижения пехотных частей противника и неожиданно быстрого для него разворота дивизии «Тотенкопф» сплошная линия обороны вдоль берега Швянтойи еще не была создана. Тем более что русские, скорее всего, планировали занять позиции на рубеже Даугавпилс—Ракишкис—Биржай, который дивизия с ходу прорвала, а на рассвете после мощной артподготовки и почти часового боя удалось овладеть местечком Сведасаи, что позволило подойти к мосту через Швянтойи.
Примерно через час, после начала марша танк фон Блицмана подошел к берегу реки, где саперы уже вовсю строили мосты — для переправы техники. Пехота, оставив бронетранспортеры и грузовики на берегу, переправлялась на надувных лодках и плотах. На другом берегу была слышна автоматная стрельба. Это передовые подразделения дивизии вступили в бой с русскими заслонами, жидкая цепочка которых вечером была выставлена там, где еще не заняли оборону основные силы.
По планам командования, в пятидесяти километрах южнее, со стороны Укмерге навстречу дивизии «Тотенкопф» на рассвете должны были начать наступление части 16-й полевой армии. Группенфюрер Эйке торжествовал. Именно его дивизия «Тотенкопф» покажет сегодня и русским, и Вермахту, как надо воевать. Русская танковая группировка, которая вчера взяла Шауляй, по дороге разгромив передовые походные колонны 16-й и 18-й полевых армий, сегодня окажется в окружении. Вряд ли другие танковые дивизии СС «Лейбштандарт», «Дас Райх» или «Викинг» смогут проделать то же самое, что и подчиненная ему, Эйке, дивизия «Тотенкопф».
Группенфюрер в тот момент еще не знал, что три другие танковые дивизии СС, а также еще несколько армейских танковых дивизий тоже предпринимают попытки прорыва, неся большие потери. Стратегия «Блицкрига» дала сбой. Основная причина была в том, что стремительный рывок первых трех дней не завершился окружением и разгромом основных русских сил у границы, а его стремительность привела к растягиванию порядков немецких армий и слабости флангов вырвавшихся далеко вперед ударных группировок.
Штабной бронетранспортер группенфюрера около полудня первым двинулся по свежепостроенному мосту через Швянтойи. Вслед за ним двинулись танки. Когда в начале 1930-х формировался облик немецких панцерваффе, то приоритет был отдан их мобильности даже в ущерб бронированию. Масса немецких довоенных танков не превышала 20 тонн, что позволяло форсировать реки по любым мостам, в том числе и деревянным. Однако в ходе последующих модернизаций масса немецких средних танков возросла вместе с бронированием. Из четырех наскоро построенных саперами мостов один все же не выдержал и рухнул. Один танк ушел под воду, хотя экипаж и выплыл на берег. Но это не помешало основным силам дивизии форсировать реку и, выставив два панцергренадерских батальона, усиленных противотанковой ротой для отражения возможного флангового удара со стороны Утяны, выйти на шоссе Каунас—Даугавпилс. Однако вскоре следовавшая впереди разведывательная рота сообщила по радио о том, что она атаковала с тыла русские позиции, прикрывавшие шоссе от атак частей 16-й полевой армии наступавших со стороны Укмерге.
Следовавший в авангарде дивизии фон Блицман получил приказ силами своей роты поддержать атаку разведчиков и разгромить русских до того, как они организуют нормальную оборону. Невдалеке, всего в паре километров, были слышны звуки и другого боя. Судя по грохоту орудий, там атаковали части 16-й армии, а значит — русские были зажаты между молотом и наковальней. Вот он — решающий бой, и окружение будет прорвано.
