Но что может она предпринять? Об этом стоило подумать как следует, и она намеревалась именно этому занятию посвятить время их долгого путешествия на север.
Когда служанка вернулась, Ребекка предоставила Джулиану возможность договориться о цене ее товаров, зная, как ему это нравится. Он явно хотел взять на себя заботу о ней, и она готова была позволить ему это… до некоторой степени. Впрочем, сообщать ему это пока не стоило.
Они перебрали одежду, сшитую из простого полотна и грубой шерсти, и выбрали то, что больше им подходило. Служанка явно знала какого-то великана, потому что некоторые вещи оказались как будто сшиты на Джулиана. Кроме того, служанка принесла им гребень и зубные щетки! Ребекка готова была ее расцеловать!
Наконец служанка удалилась, забрав честно заработанные деньги, лишнюю одежду и поднос.
— Ой, я забыла, — кинулась к двери Ребекка, — мне нужно, чтобы она расстегнула мне платье.
— Не удивится ли она тому, как вы сумели застегнуть его утром? — с сомнением спросил Джулиан. — В конце концов ей в голову придет, что вы в нем спали.
— Тогда вам придется сделать это самому, — испытующе посмотрела на него Ребекка.
Он кивнул:
— Тем более я не могу позволить ей думать иначе. Подойдите сюда, к свету.
— Тут все так сложно… — смущенно проговорила она, подставляя ему спину.
Кажется, он фыркнул? Она обернулась, но лицо его было невозмутимым.
С женскими застежками он справился так же умело, как и со всем остальным, за что брался.
— У вас большая практика в этом, — произнесла она обвиняющим тоном, в котором тем не менее сквозило любопытство. Лучше было думать об этом, чем воображать, о чем он думает, занимаясь столь интимным делом.
Джулиан промолчал.
— Я знаю, что мужчины до брака наслаждаются отношениями с некоторыми женщинами. У меня, знаете ли, имеется брат и несколько кузенов.
— И они обсуждают подобные вещи в вашем присутствии?
— Разумеется, нет. Но ведь можно… подслушать… А у вас есть любовница?
— Нет.
Она испытала странное облегчение. Ощутив, как расстегнулся последний крючок, она поспешно подхватила сползавшее с плеч платье.
— Благодарю вас за помощь. Не сомневаюсь, что дальше справлюсь сама.
Но он уже распускал шнурки ее корсета. Когда он с этим покончил, Ребекка с облегчением глубоко вздохнула. Ей никогда раньше не приходилось спать всю ночь в корсете, и теперь она поняла, почему это не делается. Это было чертовски неудобно.
— А это что такое? — негромко поинтересовался он. Ребекка напряглась. А потом почувствовала, как его руки спускают сорочку с ее плеча. Она продолжала придерживать платье у груди.
— В чем дело, Джулиан? — оглянулась она через плечо. Он провел пальцем по верху ее спины, и она зашипела от боли.
— Этот корсет натер вам кожу. Почему прошлой ночью вы ничего мне не сказали?
— Вы имеете в виду тогда, когда я просила вас поцеловать меня? — сухо осведомилась она.
— Молчать об этом было большой глупостью с вашей стороны. Вы страдали совершенно напрасно.
— Джулиан…
К ее удивлению, он бережно провел пальцами по линии ее корсета, приспуская ниже сорочку.
— Ссадина продолжается у вас под рукой, — продолжал он. — Ее нужно промыть и очистить.
Она тихо ахнула, когда он притянул ее спиной к себе, чтобы заглянуть через плечо. Его лицо приблизилось к ней, и она почувствовала на нем его дыхание.
— Ссадина идет вокруг, — сказал он.
Она попыталась удержать платье выше груди, но он потянул ее за руку, пока не рассмотрел всю линию соприкосновения корсета и сорочки. В ложбинке между грудей сияла «Скандальная леди», и Ребекка подумала, не захочет ли он тут же отобрать ее. Но он, казалось, не обратил на драгоценность никакого внимания.
— Джулиан!..
Она лишилась дара речи. Он просунул палец в вырез ее сорочки и оттянул его от ее кожи. На верхнем краю груди алел рубец. Тщетно напоминала она себе, что он видел ее в бальном платье с гораздо большим декольте, но переполнявшие ее бурные эмоции не хотели успокаиваться. Она тяжело задышала, чувствуя его близость. Он был повсюду: у спины, над плечом, его руки легли ей на грудь, готовые коснуться воспалившейся кожи.
Она отпрянула, продолжая придерживать платье у груди и робко улыбаясь ему через плечо.
— Со мной все будет хорошо, — неуверенно проговорила она. Она не могла позволить ему догадаться, как он на нее действует, иначе он мог тут же посадить ее на первый поезд или в фургон и отправить в Лондон.
— Вам нужно выкупаться.
Его голос даже звучал не как его собственный: он прокатился сквозь нее тихим громом.
— У нас нет времени, — промолвила она. — У меня есть мыло и чистое полотенце. Я воспользуюсь ими. Повернитесь спиной.
— Прошу прощения?
— Нельзя же вам выбегать из комнаты всякий раз, как мне нужно переодеться, — вздохнула она. — В любом случае вы можете мне понадобиться, чтобы застегнуться. А когда нужно будет вам переодеться? Вы хотите, чтобы я пережидала это в коридоре? Под дверью?
— Блестящее рассуждение, — сказал он и повернулся к ней спиной.
— Можете смотреть в окно, если хотите. Это может занять у меня несколько минут.
— Отличная мысль, — кивнул он, шагая к окну и облокачиваясь на подоконник.
Она быстро стянула с себя грязное платье и высвободилась из расстегнутого корсета. Затем она сняла штанишки и надела новые из грубой холстины, совсем не похожие на ее собственные шелковые. Но по крайней мере они были чистыми. Служанка, кажется, была удивлена, что они ей понадобились, но, не возражая, принесла их тоже. Сама Ребекка полагала, что их носят все женщины, и без них почувствовала бы себя голой, особенно в отсутствие нижних юбок.
Ей отчаянно хотелось принять ванну, но это пришлось отложить на следующий вечер. Приспустив прежнюю сорочку, она, как могла, промыла потертости и прикусила губу, чтобы не рассмеяться, представив, как просит Джулиана помыть ей спину. Она справилась сама и затем надела чистую сорочку.
— Не надевайте корсет, — сказал Джулиан. Ребекка только что взяла его в руки. Неужели он так хорошо знал предметы женского туалета, что по шороху догадался, за что она взялась?
— Но?..
— Вы только еще больше разотрете ссадины. Положите его в саквояж, если так необходимо, но, пожалуйста, не надевайте его.
Именно его «пожалуйста» умиротворило ее.
— Хорошо, — согласилась она.
Накинув коричневое платье, она затянула шнурки впереди на лифе и, наслаждаясь ощущением свободы, сделала глубокий вдох.
