– Моя дорогая тетя Чэрити! – сказала я, неловко рассмеявшись. – Уверяю тебя, что нет ни малейших оснований за меня беспокоиться! Пусть все говорят о Фарленде Эмерсоне – мы с ним только друзья. Даю тебе слово. Он… он единственный мужчина, с которым я могу свободно разговаривать, и нам приятно общество друг друга – вот и все! Говорят, что мне грозит опасность быть скомпрометированной, – не удержавшись, добавила я, – из-за того, что я слишком много времени провожу с Фарлендом. Да, мне он нравится, тетя. И я ему доверяю. Между прочим, он ни разу даже не намекнул на что-нибудь непристойное! И меня совершенно не волнует его репутация – это всего лишь досужие вымыслы людей или то, каким он хочет предстать в их глазах! Конечно, у него надменный и циничный вид, он ни о ком и ни о чем не заботится, но под этой оболочкой… – Тут я замолчала, почувствовав, как мурашки побежали у меня по телу. Однажды Фарленд Эмерсон позволил мне заглянуть в глубины своей искореженной души…
– Ну что ты, дорогая! Я не хотела сказать, что… – Прикосновение теплых рук тети вывело меня из оцепенения, и я услышала свое неровное дыхание. – Ты глубокая натура, и у тебя есть дар понимать других людей, чего многие из нас лишены. Только… только обещай мне, что будешь осторожна!
Это было накануне свадьбы, и я собиралась снова кататься на лошади с Фарлендом.
– Я обещаю! – беспечно сказала я. – И я обязательно вернусь вовремя, чтобы успеть переодеться к обеду у твоей подруги. Папа тоже с нами поедет?
– Нет… Он еще с несколькими джентльменами отправляется в город играть в карты – вероятно, в какой-нибудь притон! – И добавила другим, уже не язвительным, а нарочито небрежным тоном: – Блейз обещал нас сегодня сопровождать, его тоже пригласили на обед.
Во время прогулки я чувствовала, что у меня внутри все кипит, и раздраженно кусала губы. Заметив мое состояние, Фарленд остановился и предложил разом с этим покончить:
– Если вы не в духе, то нет смысла себя мучить. Слезайте с лошади и сколько угодно колотите кулаками по земле! Или, может быть, хотите пострелять? Я найду вам много пустых бутылок!
– О, проклятие! Если бы мне не надо было уезжать из Калифорнии! Если бы я могла… если бы я могла убежать от всех и всего куда-нибудь… куда-нибудь! Плыть на корабле в шторм… скакать с дикими бедуинами по бесконечной пустыне… грести на каноэ, изучая какую-нибудь не нанесенную на карту реку! Даже, как мисс Найтингейл, отправиться сестрой милосердия ухаживать за бедными ранеными солдатами в Крым! Что-то делать… учиться… познавать жизнь, а не просто существовать как… растение!
– Браво! – как всегда, цинично произнес Фарленд и зааплодировал. – Я восхищен вашей любовью ко всему эффектному, моя дорогая Триста! И искренне надеюсь, что когда вы определитесь, что именно вам надо, то сумеете этого достичь. Только одно уточнение: зачем ограничиваться ролью сестры милосердия? Почему бы вам не стать врачом? Уверен, что не так уж много женщин способны принять такой вызов! – И тут же, пожав плечами, он ринулся со мной наперегонки.
Как обычно, я надела вместо своих громоздких юбок бриджи и старую рубашку Фарленда, которая здорово села и поэтому была мне впору. Раньше мне уже несколько раз почти удавалось победить Фарленда. На этот раз, на удивление, мне удалось его обогнать. Я с триумфом соскочила с маленькой кобылы и улеглась в тени, закинув руки за голову.
– Будь я проклят, если сейчас вы не похожи на мальчика! Где же ваше женское изящество, где ваши формы?
Я состроила гримасу:
– Вы говорите так потому, что проиграли. И черт с ними, с «женским изяществом и женскими формами». По-моему, так гораздо удобнее и естественнее одеваться. – Я повернула голову и взглянула в его красивое, бесстрастное лицо. – Знаете, мне действительно будет недоставать всего этого, – сказала я. – И особенно вашей дружбы. И не хмурьте так грозно брови, Фарленд Эмерсон! Я имела в виду именно то, что сказала.
– Наверное, это так! Видит Бог: вы за неделю узнали обо мне больше, чем те люди, которые воображают, что знают меня всю жизнь! – Он лежал, вытянувшись, рядом со мной, прикрывая рукой глаза от солнечных лучей. Несмотря на эту расслабленную позу, в голосе Фарленда было столько горечи, что я уже протянула к нему руку, но тут он заговорил другим, нарочито небрежным тоном: – Знаете, вам не обязательно сейчас же возвращаться! Я тут подумал, что для нас обоих будет удобнее, если мы объявим, что по уши влюблены друг в друга и хотим заключить помолв– ку еще до вашего отъезда. Конечно, на длительный срок, потому что мы знакомы очень недолго, а вы еще учитесь в школе. Достаточно надолго, чтобы проверить свои чувства – или передумать, без того, чтобы тебя сочли ненадежным и бессердечным! – Фарленд повернул ко мне голову, но я не могла различить выражения его глаз, попавших в тень. – Я не думал, что ошеломлю вас своим предложением, дорогая Триста! – сухо добавил он. – Вы, кажется, сейчас лишились дара речи, но я надеюсь, что вы все же немного подумаете над ним, прежде чем разразиться безжалостным смехом и тем самым растоптать мои самые искренние чувства, не говоря уже о сердце, которое я только что преподнес вам на блюде, как голову Иоанна Крестителя!
– Теперь я поняла, что вы только шутите и пытаетесь меня разыграть! – сердито сказала я, злясь на себя за то, что на несколько секунд приняла его слова всерьез. – Ну надо же, Фарленд! Как голову Иоанна Крестителя! К несчастью, я не могу представить себя Саломеей, задрапированной в прозрачные покрывала, так что перестаньте меня дразнить, а то и в самом деле разозлите!
– Но я говорю совершенно серьезно, черт возьми! Разве вы не видите? – Фарленд внезапно сел. Встретив взгляд его желтых глаз, я на мгновение разглядела в них нечто, от чего похолодела, несмотря на жару.
Думаю, я уже знала, что в конце концов ему отвечу, несмотря на все возражения, которые считала необходимым сделать.
– Но ваши родители, Фарленд! Им не понравится наша помолвка – в вашем распоряжении любая из южных красавиц! И потом… есть…
Он оборвал меня.
– Ну что касается моих родителей, – бесстрастно сказал он, – могу заверить, что моя мать просто упадет в обморок от радости и облегчения, увидев, что я наконец образумился. А отец от всей души хлопнет по спине и предложит выпить, поздравляя с тем, что я перебесился! А если вы подумали о… о Джесси, – сказал он изменившимся тоном, – когда начали заикаться, то… Боже мой! Разве вы не понимаете, что для нас обоих это лучший выход? Она поймет. Она всегда вынуждена была это понимать. Она слишком долго живет в страхе и всегда ждет, не зная, когда это случится. Однажды кто-то другой постучит в дверь, и…
– Фарленд! Перестаньте! – Я не знала, что дрожу, пока не услышала свой срывающийся голос. – Вы не должны об этом думать. Такие мрачные мысли… – Пытаясь заставить его замолчать, я схватила Фарленда за руку и слегка встряхнула.
– Господи, Триста! Неужели я и впрямь напугал вас? Но, моя дорогая, ваше согласие на помолвку может спасти меня от того кошмара, когда… В общем, может сделать меня счастливейшим человеком на земле!
