— Но это же неправильно, когда злободневная тема становится запретной! — заметила Петрина.
— Согласен с вами и, если когда-нибудь я стану издавать собственную газету, клянусь, что буду писать в ней только правду, даже если после этого земля провалится в тартарары!
Петрина засмеялась.
— А я вам помогу, — сказала она уже серьезно. — Обещаю.
Наконец начало темнеть, и в окне первого этажа зажегся свет.
У Торнтона был план внутреннего устройства дома. И Петрина еще раз убедилась в том, что он все предусмотрел, когда Торнтон показал место расположения спальни Ивонны Вуврэ.
Прошло еще полчаса. Теперь улицу освещали только два фонаря в отдалении, около Королевской больницы, и молодая луна.
Вдруг в тишине раздался звук шагов, и появились два оборванных мальчугана лет десяти. С каждым из них Николас поздоровался по имени.
— Ну ты, Билл, знаешь, что делать, — сказал он тому, кто повыше. — Беги в пожарную команду «Дружеская помощь» и скажи, что им надо прибыть в Парадиз-Роу. Да скажи, чтобы поторапливались, так как дом принадлежит графу Стэвертону, который регулярно платит страховые пожарные взносы.
— Понятно, сэр, — ответил Билл.
— Тебе дается десять минут, чтобы туда добежать, — продолжал Николас Торнтон, — а затем беги обратно, и тогда получишь деньги.
— Прибегу, как пить дать прибегу, сэр! — И мальчишка помчался исполнять поручение.
Другому мальчику Торнтон протянул охапку сена:
— Брось это за решетки подвальных окон, Сэм, и старайся не шуметь.
Сэм перебежал через улицу и в точности выполнил задание.
Между тем Торнтон открыл большой пакет, что принес с собой, и Петрина увидела всякие пиротехнические изделия, все, что нужно для фейерверка, который в отличие от моментально взмывающих в небо и рассыпающихся ракет действует более длительное время.
Фейерверки в увеселительных лондонских местах были очень популярны, и в Бокс-холле их устраивали почти каждую неделю.
Петрина, будучи в пансионе, читала о грандиозном огненном фестивале в Лондоне четыре года назад, когда объявили о наступлении мира, и знала, что каждый год в честь победы на Ниле тоже устраивают фейерверк.
Она с детства любила такие потехи, но сейчас фейерверк должен был послужить серьезному делу. При таком разнообразии пиротехники было трудно усомниться в успешном осуществлении их плана.
Они опять замерли в ожидании, и, может быть, впервые за все время Николас Торнтон почувствовал волнение. Он нервно барабанил пальцами сначала по коленке, потом по каменной ступеньке, на которой сидел. Наконец взялся за пакет.
— Билл уже, наверное, поднял по тревоге пожарную команду.
С этими словами он встал, перешел на другую сторону улицы и направился к дому Ивонны. Сначала Петрина не могла разглядеть, что там происходит. Затем она увидела яркую вспышку бенгальского огня. Николас бросил его в сено у окон подвального этажа, и сразу же стены дома осветились багряным светом, а когда Николас бросил в сено вторую ракету, раздался оглушительный взрыв, за ним последовал треск петард за фасадом дома. Вскоре вернулся Торнтон. Они стали молча следить за происходящим. В соответствии с инструкцией Сэм выбежал из укрытия на перекресток перед домом и начал кричать что есть мочи:
— Пожар! Пожар!
Через мгновение окно спальни Ивонны отворилось, и в отсветах пламени Петрина разглядела герцога.
Но он поспешно скрылся, как только на улице появилась первая пожарная машина. Ее везли две лошади; сбоку, на скамьях, расположенных по обе стороны повозки, сидели лицом друг к другу шесть человек, беспрестанно звонил колокол.
Пожарная машина была снабжена кожаным шлангом — недавнее изобретение, а также последним по времени образцом стальной пожарной лестницы и, наконец, ручным огнетушителем — изобретение капитана Мэнби, которым стали пользоваться с 1816 года.
Пожарные, которых часто в те времена называли пожарной полицией, были облачены в форму «Дружеской помощи»: красные бархатные штаны, бумажные чулки и башмаки с серебряными подковками, голубой мундир с большими серебряными пуговицами. Этот изысканный туалет завершали черные шляпы с высокой тульей.
Зрелище впечатляющее! Кроме того, у «Дружеской помощи» была знаменитая эмблема две руки, соединившиеся в крепком пожатии, а над ними — корона присвоенная ей еще в 1679 году. Пожарные из этой команды считались самыми надежными и ретивыми служаками во всем городе.
И сейчас, словно в подтверждение этому, они сразу приступили к делу, оглушительно застучав кулаками в дверь и требуя, чтобы жильцы немедленно покинули дом. Их приказания были выполнены так стремительно, что Петрине показалось, будто герцог и Ивонна поджидали пожарных в коридоре.
Они выбежали на мостовую. Герцог успел надеть панталоны; это была его единственная одежда, если не считать накинутого на плечи зеленого шелкового покрывала с кровати.
Ивонна Вуврэ, напротив, была облачена в очень изысканное и красивое неглиже из розового шелка, украшенное кружевами и лентами. Ее черные волосы разметались по плечам, и, хотя она явно была взволнована и напугана, это не мешало ей выглядеть, как ревниво отметила Петрина, чрезвычайно соблазнительно.
Ивонна и герцог перешли на другую сторону улицы, чтобы не мешать пожарным, которые поливали из кожаного шланга огонь у фундамента дома.
Пламя быстро убывало, и стало совершенно очевидно, что оно не причинило никакого ущерба зданию. Неожиданно перед герцогом и Ивонной возникла фигура Торнтона с блокнотом в руке.
— Может ли ваша светлость что-нибудь сказать по поводу происшествия? — услышала Петрина его вопрос.
— Нет! — отрезал герцог. — И я не понимаю, почему вы называете меня «ваша светлость».
— Но если я не ошибаюсь, вы — герцог Рэнлэг, ваша светлость, — ответил Николас.
— Это не соответствует истине, и я запрещаю вам публиковать столь клеветнические измышления!
— Но публика интересуется всем, что касается знаменитой мадемуазель Ивонны Вуврэ.
— И не желаю, чтобы cette histoire[3]была опубликована в газете, — вмешалась Ивонна. — Убирайтесь! Allez![4]Оставьте нас в покое! Мы не желаем, чтобы о нас писали в газетах.
— И это очень понятное желание, — Николас Торнтон поклонился и хотел было уйти, но герцог остановил его:
— Послушайте-ка, старина!..
Он тихо о чем-то заговорил, но Петрина нисколько не сомневалась, о чем именно.
Герцог хотел подкупить Торнтона, не подозревая, разумеется, что тот уже подкуплен, Петрина все заранее предусмотрела и, когда они только начали вырабатывать план, предупредила Николаса:
