Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
— Звучит довольно запутанно.
— Так и есть. У марсиан для этого существует специальный орган. — Я стучу себя по голове. — Чувство личного. Они безошибочно определяют, что можно открыть другим, что относится к частной сфере, а что — нет. Еще они обмениваются так называемыми разделенными воспоминаниями — предоставляют другим доступ к определенному фрагменту памяти путем передачи соответствующего ключа. Мы получили детскую версию гевулота. Гостям предоставляют частицу экзопамяти и вполне конкретный интерфейс к ней. Но всех тонкостей оценить нам не дано.
— А почему они так поступают?
Я пожимаю плечами.
— Главным образом это обусловлено историческими причинами, хотя о том, что произошло здесь после Коллапса, известно не слишком много. Самая распространенная версия гласит, что некто в ходе реализации частного проекта по терраформированию привез сюда миллиард гоголов и провозгласил себя Королем. Но гоголы взбунтовались. Так или иначе, во многом благодаря действующей системе гевулотов Соборность до сих пор не сумела поглотить это место. Расшифровывать все коды — слишком сложное занятие.
Эй вы, двое, вмешивается «Перхонен». Извините за задержку, но я не хотела вас прерывать. Символы относятся к области астрологии. Точно такая же последовательность присутствует только в Театре Памяти Джулио Камилла. Это оккультная система эпохи Возрождения. Тибермениль — замок во Франции. Вот детали.
«Перхонен» пересылает по нашему нейтринному каналу спайм. Миели просматривает его и оставляет висеть в воздухе между нами.
— Прекрасно, — говорит она. — И что же все это означает?
— Понятия не имею, — хмуро отвечаю я. — Но, полагаю, все, что нам необходимо, заключено в моей прежней экзопамяти. Осталось только придумать, как до нее добраться. Кажется, мне снова надо стать Полем Сернином, кем бы он ни был.
Я наливаю себе еще коньяку.
— И где же, по-твоему, осталось твое прежнее тело? Или он — ты — уезжая, взял его с собой? И какой смысл в этих значках?
— Может, и взял. А что касается символов, не знаю, но у меня всегда была склонность к театральным эффектам. Правда, сейчас, когда я смотрю на эти знаки, мне ничего не приходит в голову.
Мое прежнее «я» действует мне на нервы. Зачем, черт побери, все так усложнять? Но ответ очевиден: чтобы тайна оставалась тайной. А хранить секреты среди секретов — наилучший способ.
— А нельзя ли попытаться через Часы получить доступ к твоей памяти при помощи грубой силы? Мы могли бы использовать «Перхонен»…
— Нет. Здешние обитатели достигли совершенства в трех областях: изготовлении шоколада, виноделии и криптографии. Но, — я поднимаю указательный палец, — гевулот можно украсть. Система слишком сложна, чтобы быть безупречной, и иногда можно получить целый каскад ключей, если кто-то поделится с тобой нужными сведениями в нужный момент. Прикладная социология, если можно так выразиться.
— У тебя все и всегда сводится к воровству?
— Что я могу сказать? Это одержимость. — Я морщу лоб. — Я даже знаю, с чего начать: у меня здесь был близкий человек. Но сначала необходимо получить некоторые инструменты для взлома гевулотов. А пытаться воспользоваться тем примитивным гевулотом, который нам выдали, — все равно что в темноте взламывать замок при помощи кирпича. Я думаю, тебе пора связаться со своим нанимателем, чтобы он свел нас с какими-нибудь гогол-пиратами.
— С чего ты взял, что?..
— Да перестань. Твой наниматель из Соборности, это ясно как день. Возможно, какой-нибудь могущественный копи-клан, решивший свести счеты с Основателями. Он-оно-они — не знаю, какое местоимение сейчас употребляется, — обязательно имеет контакт со здешними пиратами, Соборность — их основной покупатель. — Я вздыхаю. — Никогда не обращал на них особого внимания. Но если хочешь выкопать клад, невозможно не испачкать руки.
Миели складывает руки на груди.
— Ладно, — говорит она. — Хочу заметить — хотя и совершенно напрасно, как мне кажется, — что с твоей стороны не слишком благоразумно и безопасно задавать вопросы и строить предположения о нашем общем… благодетеле. — Последнее слово прозвучало с едва заметным оттенком иронии. — В любом случае нам предстоит сделать три вещи. Первое, выяснить, почему ты оставил Часы для самого себя. Второе — попытаться отыскать твой труп. И третье — постараться наладить контакт с теми немногими людьми на этой планете, у которых совести еще меньше, чем у тебя.
Она поднимается.
— Я посмотрю, что можно предпринять по третьему пункту. Тем временем ты и «Перхонен» будете работать над первым вопросом, а второй оставим до тех пор, пока не получим дополнительную информацию. И не забудь помыться.
Она поворачивается, чтобы уйти.
— Подожди. Послушай, я прошу прощения за то, что сбежал. Просто сработал рефлекс. Я не забыл о своем долге. Но пойми, что все это немного странно.
Миели оборачивается и смотрит на меня с циничной усмешкой, но ничего не отвечает.
— В моей профессии очень важно не оглядываться в прошлое. Если мы продолжаем работать вместе, я надеюсь, что и ты тоже не будешь этого делать. — Я улыбаюсь. — Я прошу прощения далеко не у каждого. И не каждому позволяю себя поймать. Так что считай, что тебе повезло.
— А тебе известно, — говорит Миели, — как поступают с ворами там, откуда я родом? — Она улыбается. — Мы наполняем их легкие жизнеобеспечивающей синтбиосмесью, а потом выбрасываем наружу. У них лопаются глаза и вскипает кровь. Но они живут еще несколько часов. — Она берет со стола мой бокал и направляется к двери. — Так что считай, что тебе повезло.
Гнев придает Миели странную бодрость. Гнев по отношению к вору — чистое, искреннее чувство. Долгое время ей приходилось сдерживать и скрывать свою ярость, но теперь она уместна и полезна. Глубоко дыша, Миели прохаживается по своей комнате, почти наслаждаясь борьбой с силой притяжения. Затем допивает остатки коньяка из бокала вора. Это прекрасно подходит к ее настроению — резкий вкус, дающий ощущение теплоты. Чувство вины возникает незамедлительно. Я опять позволяю ему подобраться к себе. Мерзавец.
Она оставляет бокал в воздухе и не может сдержать проклятье, когда тот падает на пол. Комната ее раздражает: слишком двумерная, а гравитация напоминает о Тюрьме. Радует только слабый аромат роз.
Он теперь долго будет думать о вакуумной казни, говорит «Перхонен». Отличный ход.
Я не хотела давать ему повод считать меня какой-то жестокой дикаркой. Но он заставляет меня так себя чувствовать. А теперь я прошу немного тишины. Я должна поговорить с Пеллегрини.
Ты уверена, что все будет в порядке?
Я ведь уже делала это раньше, помнишь? Ради встречи с этой сукой мы прилетели к Венере с другого края Системы. Думаю, я смогу мысленно совершить это небольшое путешествие.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
