Лиза рассмеялась, извернулась в могучих руках и поцеловала мужчину в нос. Джон немедленно открыл глаза — и Лиза чуть не утонула в любви, брызнувшей из их зеленой глубины.
— С добрым утром, граф.
— С добрым утром, Владычица.
— Владычица чего?
— Моего сердца — несомненно. Моего тела — точно. Меловых Холмов — скорее всего.
— Думаешь, я — фэйри?
— Почти уверен. Я люблю тебя, я говорил?
— Говори еще.
— А ты?
— И я.
— Нет, скажи словами.
— Я люблю тебя.
— А я тебя.
На свете нет ничего более бессмысленного, чем разговор двух любовников через пять минут после пробуждения.
Однако разум, тактично выжидавший первые пять минут, решил напомнить о себе, и Лиза с тихим, но энергичным воплем взвилась в воздух, а потом заметалась по комнате, собирая разбросанную одежду. Джон блаженно вытянулся на ковре и не сводил с нее влюбленных глаз.
— Боже, который час?!
— Не знаю, но еще рано, потому что портье обещал разбудить меня в половине шестого.
— А Брюс там один!
— Он же спит.
— А вдруг он испугался?
— Испугался бы — пришел сюда.
— Нет! Только не это. Какой кошмар, граф. Ты хоть понимаешь, что мы всю ночь пролежали голышом при незапертых дверях?
— Всего одну коротенькую ночь. Даже и не ночь — часа четыре.
— Одевайся!
— Почему?
— Потому что мне трудно на тебя смотреть… такого.
— Иди ко мне.
— Нет!
— Лиза…
— Я ухожу.
С этими словами черноволосая фея упорхнула из номера, и Джон тихо рассмеялся, вспомнив горячую и гладкую кожу под своими пальцами, и тихие стоны, и прерывистое дыхание на своей груди…
Вот теперь все устроится совсем хорошо. Она не уедет от него. Нет, от НИХ. Брюс может быть спокоен, она больше никогда и никуда не уедет. Как порядочная женщина, Лиза Кудроу просто обязана выйти за него замуж.
Джон едва успел завернуться в халат, как в дверь просунулась голова коридорного.
— Мистер Брайтон, пора вставать.
— Благодарю вас.
— Вы сами разбудите… э-э… миссис…
— Да, конечно. Спасибо.
Через четверть часа, умытый, чисто выбритый и счастливый, он уже стучался в дверь соседнего номера.
Дверь открыл Брюс. Заспанным он не выглядел, на Джона посмотрел спокойно, но без особого дружелюбия, и, буркнув «Добрутр», ушел в спальню.
Лиза Кудроу, в джинсах и легком пуловере, выглядела юной и немыслимо прекрасной. Однако на прелестном личике застыло несколько озадаченное и тревожное выражение. Джон подошел и быстро поцеловал ее в упругую щеку, пахнущую жасмином.
— С добрым утром еще раз, красавица.
— Виделись, граф. Послушай, я не понимаю, что с Брюсом. Он был в постели, когда я пришла его будить, но не сказал мне ни слова.
— Да? Со мной он тоже был суров. Может, не выспался? Или голодный. Брюс!
— Чего?
— Пойдем завтракать?
— Не хочу.
— Надо. Нам ведь ехать.
— А я все равно не хочу. Так поеду.
— Ну тогда давай вещи соберем.
— У меня они все собраны.
Джон и Лиза озадаченно переглянулись — и решили не приставать к мальчику.
* * *
И по дороге на вокзал, и в поезде Брюс хранил на своей загорелой мордашке отчужденно-замкнутое выражение. Не прореагировал на мороженое, уселся к самому окну и прижался к нему носом. Так и просидел почти целый час, пока терпение Лизы не кончилось.
На самом деле она подозревала, в чем дело, но боялась об этом думать.
Брюс мог встать ночью, не найти ее в номере и пойти искать. И тогда он мог заглянуть в номер Джона и застать их… Неважно, в процессе или после него. Они в любом случае были голыми.
Что-то насчет детской психотравмы по этому поводу крутилось у Лизы в голове, но вот что именно? Кроме того, в учебнике шла речь о родителях, которых ребенок застал в постели. Они же с Джоном не родители… И не в постели…
Мучиться догадками Лиза не могла и потому знаками и жестами выпроводила Джона из купе, а сама подсела поближе к Брюсу. Тот буркнул, не отрываясь от окна:
— Хотела его выгнать, так сказала бы словами. А то корчишь рожи, как макака.
— Брюс, чего это ты так со мной?
— Ну… не как макака.
— Что с тобой, дружок?
— Я тебе не дружок, тетка. Дружок у тебя другой.
У Лизы упало сердце. Видел!
— Я все еще не понимаю, в чем дело. Не хочешь поговорить?
— Не хочу.
— Брюс, что происходит? Я тебя чем-то обидела?
— Нет. Тетка, отстань, а?
Он опять уставился в окно и головы больше не поворачивал. Вернувшийся в купе Джон вопросительно поднял бровь, но Лиза только беспомощно пожала плечами.
Мальчик не отреагировал и тогда, когда они сбежали в тамбур и целовались там до звона в ушах. После этого Джон заверил Лизу, что не доживет до дома, но она наотрез отказалась искать пустое купе.
В остальном же путешествие до Ливерпуля было вполне обычным, то есть долгим и немного скучным. Сегодня погода решила не баловать гостей туманного Альбиона, и небо заволокло тучами. Пошел классический английский дождик, все вокруг заволокло лирической серой дымкой, и южанка Лиза немедленно пригорюнилась, разом вспомнив и дом в Батон-Руж, и тетушек, и — почему-то — мистера Карча, а также тот день, когда в ее жизни впервые появился Паршивец Брюс.
Джон подсел к ней и обнял за плечи. Лиза метнула испуганный взгляд в сторону мальчика, но тот никак не отреагировал. Кажется.
Постепенно мерный стук колес убаюкал не успевших выспаться любовников, и вскоре Лиза склонила свою головку на широкую грудь Джона, а он прижался щекой к ее кудрявой макушке.
Они спали и потому не могли видеть, как восьмилетний мальчик смотрит на них. В потемневшем от тоски взгляде зеленых глаз горели ревность, отчаяние, тоска, и до синевы были сжаты маленькие кулаки, судорожно прижатые к груди.
* * *
Шестичасовое путешествие закончилось в Ливерпуле, городе битлов и хиппи. При виде смеющихся девиц с тесемочками на лбу и в расшитых цветами джинсах Джон почему-то помрачнел и решительно потащил Лизу и Брюса в сторону гостиницы, но тут дорогу им преградила невысокая и на редкость тощая девица.
