Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
– Никакого колдовства не бывает! Я, наверное, заболел? Сожрал какой-нибудь вашей жидовской дряни и траванулся. Мне через три дня нужно быть на службе… Не сидите, как истукан, и не таращите на меня свои косые зенки, вызовите врача, делайте что-нибудь. – После этих слов по физиономии Соловья пробежала мгновенная судорога, и он заговорил прежним писклявым голоском:
– Вот видите, Хаим, какого вы прекрасного отыскали зятька. Того и гляди обзовет жидом пархатым. А уж Енте каково придется… Как говорят «товарищи»: «поматросит» и бросит.
– Это уж не твое дело, Мошка! – в сердцах бросил задетый за живое Хаим.
– Именно, что мое, – отозвался диббук. – Вот уж я свою голубку никогда не обижу. Что тело… Лишь жалкая временная оболочка. Моим прежним, нужно прямо сказать, не самым лучшим обиталищем сейчас лакомятся могильные черви. И пускай. Не жалко. Тел, слава создателю, в вашем мире достаточно. Лишь душа вечна. Ладно, надоело мне с тобой, глупцом, болтать. Где Ентеле? О, моя возлюбленная!
– А если я не допущу мою дочь до тебя?
– Горько пожалеешь. Я не буду бушевать, не буду размахивать руками, топать ногами, как какой-нибудь мужлан. К чему? Есть и другие способы заставить осла повиноваться. Вот смотри…
В комнате, наполненной майским солнцем, потемнело. Слабый, едва ощутимый сквознячок загулял по ней. Запахло сырой землей, тленом… Внезапно Хаим почувствовал, что все вокруг едва заметно дрожит. Вибрировала мебель: кровать, комод, стулья… Едва слышно позванивал стоявший на столе графин с клюквенным морсом. Задребезжало оконное стекло. Наконец сначала чуть-чуть, а потом все явственнее затряслись потолок и стены комнаты. Раздался треск, и по стоявшему на комоде старинному овальному зеркалу разбежалась сетка трещин.
– Хватит, хватит! – закричал Хаим, у которого от ужаса подкосились колени. – Довольно! Сейчас я пришлю Енту.
Как только он произнес эти слова, все тотчас пришло в свое обычное состояние, лишь зеркало так и осталось испорченным.
– Ента, отправляйся к… – Хаим не мог четко сформулировать, к кому же должна отправиться его дочь. К мужу ли? К диббуку? – Наконец он нашел нужное определение: —…отправляйся к черту!
И вот что интересно. Ента стояла за дверью свадебной опочивальни, словно только того и дожидалась – когда же ее призовут. Это показалось Хаиму странным.
– Ты разве не боишься его, дочка? – недоуменно поинтересовался он.
– А чего бояться? Он ведь не дерется… И любит меня! – неожиданно добавила она.
Хаим только плечами пожал от изумления. Вот и пойми этих женщин!
– Ну как там? – нетерпеливо спросил Наумчик.
– И не говори. Жуть просто берет. Говорил сейчас с обеими…
– То есть как?
– А так! И с Мошкой, и с этим твоим Соловьем. Тот еще типус.
– Как тебя понимать?
– А то не знаешь. У русских кто во всем виноват? Евреи!
– Ты толком говори.
– Мошка, диббук то есть, полностью взял над ним власть. Если захочет, может разрешить стать самим собой… И уходить из тела Соловья он не собирается. А может, это и не Мошка вовсе, а демон? Я слышал, что и такое бывает. Он мне сейчас свои возможности продемонстрировал. Это, знаешь ли… – Хаим не договорил. – В общем, скверная история, – заключил он. – Теперь дело даже не в Соловье. Всем нам грозит большая беда. Нужно изгнать диббука любыми способами. Возможно, стоит позвать мать этого Мошки? Скверная, между нами, баба. Скандальная… А что делать?
Но Сарру не пришлось звать. Прослышав о событиях в доме Берковичей, она незамедлительно явилась.
– Здравствуй, Хаим Беркович! – Голос женщины звучал по-прежнему, агрессивно.
– Здравствуй, Сарра Горовиц. – Хаим старался не выражать своих чувств, однако это плохо ему удавалось. – С чем пожаловала? Опять проклинать будешь?
– Дважды не проклинают. Достаточно и одного раза. Но я пришла не извиняться…
– А зачем? Тебя ведь никто не звал.
– Убедиться, что люди не врут. Говорят, в твоего зятька вселилась душа Моисея… Правда ли это?
– Желаешь посмотреть, как действует твое проклятие? Что ж, полюбуйся.
Сарра, озираясь, словно боясь попасть в ловушку, вошла в дом. Толпа, стоявшая поблизости, загомонила, зашушукалась.
– Ну и где он?
– Сейчас увидишь. За этой вот дверью… – Хаим постучал и, не дождавшись приглашения, вошел в комнату.
Ента и Соловей, обнявшись, сидели на постели. Оба были одеты, хотя их туалеты находились в некотором беспорядке.
– Ну, прямо голубки, – саркастически заметила Сарра. – Мазл-тов вам, новобрачные!
– И тебе того же, мама, – отозвался диббук.
Сарра была крепкой женщиной, в обморок не упала, только покачнулась и смертельно побледнела.
– Ты ли это, сын мой? – после некоторого молчания спросила она.
– А то кто же, – без особого почтения сказал диббук.
– Зачем ты влез в гойское тело? Почему не находишься рядом со своим благочестивым мучеником-отцом?
– Не пускают меня туда, мамеле, – отвечал диббук. – Но мне, нужно сказать, и здесь неплохо. Тело надежное, крепкое… Не то что мое старое. Теперь-то я понимаю, как здорово быть сильным. А то тело, что дала мне ты, это так… недоразумение! Тут болит, там скрипит… А ведь я был молод. И все потому, что не занимался физкультурой, мало двигался, корпел над Торой, Талмудом и прочими премудростями. А зачем? Потому что издревле заведено. Кем заведено? Оказывается, праотцами. Подобную чушь внушала мне ты. Лучше бы я вступил в комсомол, стал инженером… А вместо этого изучал тайны каббалы… Вот и доизучался. Сам стал невесть чем. Но имеются и плюсы, мамеле. Любимая рядом. – Тут Ента звонко чмокнула Соловья в щеку. – Вот! – довольно констатировал диббук. – Тело сильное, крепкое…
– Мадам Горовиц, попросите вашего сына оставить в покое моего зятя! – шепотом сказал Хаим.
– Сколь же долго ты собираешься тут пробыть? – осторожно спросила Сарра.
– До его физической кончины.
– О горе мне, несчастной, – завопила женщина. – О горе мне! Сын мой, вместо того чтобы пребывать в райских кущах, обитает в гойском обличье. Да лучше бы ты попал в геенну огненную и жарился там вместе с закоренелыми грешниками или стал бы каменным изваянием в мире мрака! Вылазь оттуда сейчас же!
– Э нет, мамеле, – отвечал диббук. – Не вылезу. Ты же сама помогла мне сюда попасть, прокляв семейство Беркович. А потом еще этот косоглазый урод плюнул на мою могилу. Вот вам и пожалуйста! Результат!
Тут Хаим понял, что ничего путного из этой затеи не выйдет и нужно идти за помощью к профессиональному специалисту, то есть к раввину.
Раввин реб Зундл жил на соседней улице и был хорошим знакомым Хаима. В свое время тот не раз оказывал Зундлу услуги определенного рода. Дело в том, что раввин очень любил хороший французский коньяк, а также гаванские сигары. Святой человек никоим образом не походил на пьяницу. Скорее его можно назвать гурманом. Долгими зимними вечерами, изучая Гемару, он наливал в серебряный стаканчик солнечный напиток, зажигал сигару и пускал клубы ароматного дыма, время от времени макая кончик сигары в коньяк. Обычно к концу вечера стаканчик оказывался пуст. И французский напиток, и кубинский табак поставлял Зундлу (кстати, по весьма умеренным ценам) не кто иной, как Хаим.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
