Энн показалось забавным все это, несмотря на страхи.
Ну ради чего все они четверо совершали это восхождение в пустыне — только для того, чтобы обследовать какие-то ужасные пещеры? Какую-то громадину из древних как мир скал, ниш, выемок, подобие каменного замка, скорее напоминавшее ацтекские курганы, сооруженные для неведомых религиозных целей. Стоило ли это того?
— Ну вот, — проговорил Гай Вормсби странным голосом; взгляд его тоже был необычным — каким-то настороженным, будто его била лихорадка или что-то в этом роде. — Вот оно. — Он огляделся вокруг себя, вдыхая разреженный воздух.
— Неужели? — хватая ртом воздух, язвительно заметил Питер. Он бросил рассеянный взгляд на пещеру, зияющую в скале позади Гая. — Похоже на место, где потерялись Том Сойер и Бекки — не хватает только индейца Джо, чтобы шпионил, — это бы добавило адреналина. Я-то думал, что твоих пещер несколько, а здесь всего одна.
Гай Вормсби не обиделся на его слова: он был явно собой доволен. Широко улыбнувшись Энн, он лишь кивнул:
— Это — главный вход. Внутри метров на пятнадцать в глубину находится круглая площадка, похожая на ступицу колеса, от которой, как спицы, отходят дорожки, каждая из которых ведет в другую пещеру. Сами увидите.
— Хоть ты и не бывал здесь раньше, Гай, — все еще тяжело дыша, произнесла Кэтрин Каулз, забираясь к нему на площадку, — но такое впечатление, что твои слова — это рассказ очевидца: мол, я сам был там — и все такое.
— Не совсем так. Просто я читал все отчеты и рассказы об экспедициях в пещеры. Все это печаталось в специальных изданиях, если вас это интересует. Ну что, страшно, Энн?
— Немного. — Его участие всегда было ей приятно.
— Ну хорошо. А теперь — вперед, все вместе. Это действительно может оказаться чем-то необыкновенным — будет что рассказать внукам.
— Очень сомневаюсь, — сухо заметил Питер, — это преступление — связать себя священными узами брака.
— И сделать меня тетушкой, — вздохнула Кэтрин. — Хотя это не важно. Ну, посмотрим, что чудо-мальчик припас для нас на этот раз. Идем, Энн?
— Да, конечно.
Достав из ранца фонарь, Гай Вормсби подмигнул Энн и шагнул в пасть пещеры. Снаружи ее мрачная глубина казалась темной, как ночь. Так оно и оказалось. Путешественники стянулись поближе друг к другу. Гай довольно долго рассматривал арку входа в пещеру, а затем, как бы кивнув в ответ собственным мыслям, пошел дальше. Энн поспешила следом за ним, Каулзы — за ней. Через мгновение все таинственным образом изменилось, словно они попали из одного мира в совершенно другой — из настоящего в прошлое.
Гай включил фонарь; луч немного пошарил и высветил скалистую стену. Гай пошел за лучом, направляя его перед собой, и вся небольшая группа стала продвигаться все глубже и глубже в недра пещеры, туда, где Время уже остановилось навечно.
Пещера поражала воображение; все было необычно и даже немного жутковато, притом что пока им как будто ничего не угрожало. Здесь не было свежего воздуха — лишь вековые пласты пыли, сухость и при всем этом — запах гниения. То там, то здесь луч фонаря выхватывал то, от чего Энн вдруг явственно ощутила неизбывный ужас. Ужас наполнил собой пространство.
Шагая в глубь пещеры, Гай видел, что его предположения частично подтверждаются. Никто из всей компании не мог похвастать, что когда-нибудь видел хоть что-то подобное Ведьминым пещерам. Питер Каулз шел, насвистывая сквозь зубы, а Кэтрин была на удивление подавлена. Вдруг Гай застыл в благоговейном восторге: луч его фонаря, пройдя по стене, осветил высокий сводчатый потолок из твердого, как алмаз, обсидиана. Сверху, словно страшные каменные кинжалы, свисали сталактиты, а навстречу им сталагмиты выставили свои острые зубцы. Нигде не было ни мха, ни лишайника, ни грибов. Казалось, здесь ничего не может вырасти — ничего. Только аура безвременья, разложения и страха, которую все четверо ощутили в этот миг.
И Энн стояла как завороженная и смотрела на то, что предстало сейчас перед ней.
Ведьмины пещеры, по-видимому, были каким-то другим, особым уголком преисподней. Здесь должно было происходить нечто ужасное, это была сцепа страшных трагедий — о том свидетельствовали многочисленные предметы, которые высвечивал мощный фонарь Гая.
За низкой грядой выступов в левой части пещеры оказалась впадина, заполненная грудой белых и желтоватых костей, среди которых угадывалось нечто, похожее на разлагающиеся останки. Но чьи останки? И как это определить? Там не просматривалось ничего, что напоминало бы череп, однако в форме костей было что-то чертовски похожее на бедренную кость, зубчатый каркас грудной клетки и очертания более мелких хрупких фрагментов, выглядевших — ей-богу! — как человеческая рука.
Стена была испещрена какими-то странными символами и орнаментами. Не только вход в пещеру напоминал баранью голову. Ее неясные очертания многократно встречались здесь в нескольких местах. Линии, некогда красные, давно потемнели, превратившись в черные и коричневые, так что древние рисунки стали едва видимы невооруженным глазом. Необычные символы, персонажи и знаки на языке, который Энн не могла распознать, располагались вдоль стены странным образом. Возможно, их изобразил когда-то очень давно ревностный служитель дьявола.
Этого было вполне достаточно, чтобы заставить вздрогнуть любого. У Энн по телу поползли мурашки. Ее охватило почти непреодолимое желание немедленно развернуться и уйти отсюда. Ноздри вдыхали запах кладбища и полураскрытых могил. Но ведь этого не должно быть! Если здесь кто и умер, то, должно быть, несколько веков назад, а не вчера и не на прошлой неделе. Она встряхнула головой, пытаясь вернуться к трезвым размышлениям, однако Гай Вормсби продолжал двигаться дальше, и его волнение выдавали быстрые и резкие перемещения луча фонаря. Энн слышала его тихое, частое и, если можно так сказать, немного фанатичное дыхание — дыхание ученого, наконец-то нашедшего землю обетованную — заветную цель всех его изысканий, цель жизни.
— Гай, — услышала Энн собственный голос, звучавший тихо и кротко, как у ребенка, — эти бараньи головы — что они означают?
Он мгновенно ответил голосом, исполненным энтузиазма и радости:
— Ромул. Баран. Знак древних обществ и культов, отправляющих ритуальные службы в честь дьявола. Все они восходят к Баалу[11], Золотому Тельцу в Библии. Помните? Баран — символ плодородия, изобилия и урожая. Господи, как все это увлекательно! Смотрите, все! Эти пещеры позволяют нам вернуться в те времена, когда люди жили в норах и горных пещерах и красили лица синей краской…
— Ерунда все это! — Язвительный топ Питера Каулза раздался, словно удар хлыстом, в мертвой тишине. — Брось молоть чепуху, Гай! Совершенно ясно, что это молчаливые датчане устроили здесь клуб, где занимаются идолопоклонством и играют в нечестивые игры, так что не заводись.
— Ты считаешь все это ерундой, да? — обернулся к нему Гай. В отражающемся свете фонаря его удлиненное лицо было невероятно мрачным. Энн невольно отпрянула назад. — Тогда иди отсюда и напиши стихотворение или что-нибудь еще. Я больше не стану беспокоить тебя своими глупостями. Энн и я можем идти дальше одни. Понял, ты, идиот?
