Уинтерборн взмахнул мечом и церемонно поклонился Уриилу, на лице появилось выражение облегчения.
— Благодарю, Уриил, — выдохнул он. — Весьма признателен. Не думаю, что я долго продержался бы.
— Все еще не закончилось, — сказал Уриил. На них налетело несколько круутов, и он, схватив тело убитого зверя, запустил им в нападающих. Один упал, но другие легко перескочили через него. Уриил встретил их во всеоружии.
Клинок ударил по его броне, и он врезался наплечником в грудь круута, отбросив его назад с раздробленной грудной клеткой. Почувствовал, как по ноге скользнул штык, и наступил на него, раздался треск, Уриил погрузил меч в живот круута и, потянув назад, распорол того до ключиц.
Зверь упал с жутким визгом, и тут поднялся круут, в которого Уриил швырнул труп. Меч Уинтерборна вылетел вперед и распорол ему грудь, но, едва успев нанести удар, полковник был сбит с ног мощной тварью с пенящейся пастью и страшными когтями.
Сначала Уриил решил, что одна из собак полковника пошла на своего хозяина, но потом заметил, что животное совсем тощее и напоминает круута. Его челюсти сомкнулись на предплечье Уинтерборна, и человеческий крик боли был ужасен.
Уриил не успевал помочь полковнику: оставшиеся два круута атаковали. Один выстрелил наугад из винтовки, пуля ударила в нагрудную пластину брони Уриила, оставив ровную круглую вмятину посредине орла. Меч Уриила взметнулся и рассек вражеское оружие надвое, когда второе чудовище, мускулистое, с красным гребнем, ударило его прикладом винтовки по шлему.
Глаза «собаки» были мутно-жемчужного цвета, ее взгляд встретился с взглядом Уинтерборна, зубы впились в плотную ткань мундира. Кровь струилась по рукаву, и полковник почувствовал клыки совсем рядом с костью предплечья. Сквозь боль он вслепую отбивался от чудовища, нашаривая пистолет.
Оружие выпало из разжавшихся пальцев, когда зверь уронил его наземь, до него были все равно что сотни километров. Меч остался в груди другого пришельца и тоже был недоступен. Он отбивался руками и ногами, но зверь не обращал на это внимания. Уинтерборн закричал, заметив, как из клубов дыма и пыли к нему несутся еще два чудища, распахнув пасти, готовые разорвать его.
Они так и не добежали до него.
Два черно-золотых стремительных тела перехватили их и сплелись с ними в хаосе лязгающих клыков и царапающих когтей. Сердце Уинтерборна возрадовалось, когда его верные псы, которых он приобрел на Вастиане, бросились его защищать. Жермена каталась в пыли с одним из чудовищ, Финлэ, задира Финлэ, потерявший лапу при артобстреле Бораниса, бился с другим.
В раненой руке Уинтерборна пульсировала боль, и он протянул здоровую руку, чтобы воткнуть пальцы в глаза атакующего зверя. Тот взвыл от боли и на миг ослабил хватку. Полковник вырвал руку из челюстей, веером брызнула кровь, и он пополз по скале к оброненному пистолету и наконец крепко сжал его, когда сверху навалилась безмерная тяжесть, придавливая его к земле.
Он почувствовал горячее зловонное дыхание существа на своей спине. Слюна брызгала из пасти твари и заливала его затылок. Он попытался сбросить с себя чудовище, но оно оказалось слишком тяжелым. Прежде чем зверюга сомкнула челюсти у него на шее, тяжесть внезапно исчезла, и позади с рычанием заметался комок меха. Уинтерборн приподнялся, опираясь на здоровую руку, и увидел, как Финлэ грызет и рвет когтями инопланетного зверя.
Увечье не сделало его собаку менее грозной, и она яростно билась за своего хозяина. Мелькали оскаленные клыки, брызги крови взвивались в воздух. Чудовище пронзительно взвизгнуло, и Уинтерборн беззвучно закричал от гордости, когда Финлэ перегрыз врагу глотку.
Уинтерборн оглянулся через плечо, и сердце его сжалось.
Жермена погибла, ее брюхо было вспорото, остекленевшие глаза смотрели в небо, но мертв был и ее убийца, на горле которого сомкнулись собачьи челюсти. Противник Финлэ тоже был мертв, его морда превратилась в кровавую маску там, где старая искалеченная в боях собака сокрушила его череп своими челюстями.
Позади мертвых животных стоял на коленях капитан Вентрис, отбиваясь от двух круутов. Один кружил, пытаясь пробить броню Уриила длинным ножом, другой — чудовище с гребнем из огненно-алых шипов — пытался попасть Уриилу в шею штыком винтовки.
Уриил был намного массивнее круутов, настолько, что равный бой трудно было представить, но оказалось, что силой пришельцы вполне могли помериться с космодесантником.
Уинтерборн поднял пистолет, стараясь прицелиться поточнее, когда чудовище добралось клинком до шеи Уриила.
Микола Шонаи постарела за годы, прошедшие со времени спасения Павониса от мятежа Казимира де Валтоса. Ее седые волосы стали белыми, как снег, и хотя зеленые глаза были по-прежнему ясными, генетический дефект сетчатки не давал возможности прибегнуть к помощи офтальмохирургии, и ей предстояло носить очки, чтобы видеть существенно дальше своего непосредственного окружения.
В длинном кремовом одеянии она напоминала ассистентку ученого или мага, но Куделькар знал ее достаточно хорошо, чтобы не обманываться и не позволять себе недооценивать ее ум. Некогда она управляла планетой Императора, а такое достижение нельзя сбрасывать со счетов.
Его тетка прохаживалась по вымощенной мрамором дорожке южной оранжереи, где он ее и обнаружил. Она утверждала, что думать на ходу намного лучше, и теперь, когда она обернулась к нему, чувствовалось волнение, которое она излучала. Воздух в оранжерее был теплый и влажный, и Куделькар видел, как потеют в тяжелой броне телохранители, хотя на скитариев жара не действовала. Ему подумалось: а вдруг они могут менять свой метаболизм, приспосабливаясь к изменчивой среде?
Вечернее солнце светило сквозь стеклянные стены и потолок, создавая душную атмосферу, пригодную для выращивания растений, произошедших от нескольких уцелевших в опустошенном лесу Греша экземпляров.
Она поспешила к нему, оглядела с ног до головы.
— Ты ведь переоденешься в парадный мундир, правда?
Прозвучало это как вопрос, но Куделькар достаточно хорошо изучил повадки тетушки, чтобы не понять, что это на самом деле утверждение. Микола смахнула пылинки с его плеч и покачала головой.
— Думаю, да. Ты же хочешь произвести хорошее впечатление, — сказала она.
— Хорошее впечатление на кого? — переспросил Куделькар, отстраняясь.
— На представителя, на кого же еще? — ответила она, словно бестолковому ребенку, и принялась приглаживать его волосы влажной ладонью.
Куделькар бросил на Лортуэна Перджеда сконфуженный взгляд.
— Адепт Перджед сказал, что он вскоре прибудет.
— Гм-м… о да, разумеется, — сказала Микола, поправляя на нем сюртук. — Вот так, думаю, будет неплохо.
— Ты хочешь, чтобы я произвел хорошее впечатление на человека, с которым я даже не знаком, — заметил Куделькар, отводя ее руки. Тетя Микола вечно тряслась над ним, больше, чем мать, но это было слишком даже для нее. — У него что, и имя есть?
