Книга Партнеры по преступлению - Агата Кристи

(продолжение)

Томми и Таппенс ошеломленно уставились друг на друга.

– Очевидно, – сказал Томми, – в этом доме произошло нечто,до смерти перепугавшее нашего друга Райли.

Таппенс рассеянно провела пальцем по столбу.

– Должно быть, он где-то испачкал руку непросохшей краснойкраской, – заметила она.

– Хм! – произнес Томми. – Думаю, нам лучше поскорее войтивнутрь, а то я ничего не могу понять.

В дверях дома стояла горничная в белом чепчике вне себя отнегодования.

– Вы когда-нибудь видели что-нибудь подобное, отец? –обратилась она к поднимающемуся по ступенькам Томми. – Этот парень являетсясюда, спрашивает молодую леди и без разрешения мчится наверх. Она верещит, какдикая кошка, – а что ей, бедняжке, остается делать? – потом бежит вниз весьбледный, точно увидел привидение. Что все это значит?

– С кем ты там разговариваешь, Эллен? – осведомился изглубины холла резкий голос.

– Это хозяйка, – без особой необходимости сообщила Эллен.

Она отошла от двери, и Томми оказался лицом к лицу сседовласой пожилой женщиной, тощая фигура которой была облачена в черное,расшитое бисером платье. Голубые глаза напоминали две льдинки.

– Миссис Ханикотт? – осведомился Томми. – Я пришел повидатьмисс Глен.

Миссис Ханикотт бросила на него пронзительный взгляд, потомподошла к Таппенс и внимательно осмотрела ее.

– Вот как? – промолвила она. – Ну, тогда вам лучше войти.

Миссис Ханикотт провела их через холл в комнату в заднейчасти дома с окнами в сад. Помещение казалось меньшим, чем было вдействительности, из-за обилия столов и стульев. Пламя потрескивало в камине,рядом с которым стоял обитый ситцем диван. Обои в мелкую серую полоску, стеныувешаны картинами и гравюрами.

Комната с трудом ассоциировалась с мисс Джильдой Глен.

– Садитесь, – предложила миссис Ханикотт. – Прежде всегопрошу меня извинить, но я не имею ничего общего с римско-католической религиейи никогда не думала, что увижу в своем доме католического священника. ЕслиДжильда переметнулась к блуднице в пурпуре[22], этого и следовало ожидать приее образе жизни. Могло быть и хуже, если бы она вовсе не придерживалась никакойрелигии. Я бы лучше относилась к католикам, если бы их священники моглижениться. А уж эти монастыри – подумать только, какое количество прекрасныхмолодых девушек навсегда в них исчезает!

Миссис Ханикотт сделала паузу, чтобы перевести дыхание.

Не углубляясь в защиту безбрачия духовенства или другихупомянутых спорных моментов, Томми перешел прямо к делу:

– Насколько мне известно, миссис Ханикотт, мисс Гленнаходится в этом доме.

– Да, хотя я этого не одобряю. Брак есть брак, а муж естьмуж. Если вы стелите постель, извольте в нее ложиться.

– Я не совсем понимаю… – недоуменно начал Томми.

– Так я и думала. Потому и привела вас сюда. Теперь, когда явысказала вам свое мнение, можете подняться к Джильде. Она пришла ко мне послестольких лет и попросила о помощи – хотела, чтобы я повидалась с этим человекоми убедила его согласиться на развод. Я прямо заявила ей, что не желаю иметь сэтим ничего общего. Развод – это грех. Но я не могла отказать собственнойсестре в убежище в моем доме, не так ли?

– Вашей сестре? – воскликнул Томми.

– Да. Джильда моя сестра. Разве она вам не говорила?

Томми уставился на нее с открытым ртом. Это казалосьабсолютно невероятным. Потом он вспомнил, что ангельская красота Джильды Гленбыла на виду уже много лет. Его еще мальчиком водили смотреть ее игру. Да,возможно, они в самом деле сестры. Но какой яркий контраст! Значит, ДжильдаГлен вырвалась из этой уныло-респектабельной среды. Как же хорошо она храниласвой секрет!

– Я все еще не вполне понимаю, – сказал Томми. – Ваша сестразамужем?

– Она в семнадцать лет убежала из дому, чтобы выйти замуж, –ответила миссис Ханикотт. – За простого парня куда ниже ее по положению. А ведьнаш отец был священником. Какой позор! Потом Джильда оставила мужа и подаласьна сцену. Актриса! Я никогда в жизни не была в театре, держалась подальше отгреха. А теперь, после стольких лет, она вздумала развестись с этим человеком.Наверно, собралась замуж за какую-то важную шишку. Но ее муж твердо стоит насвоем – не поддается ни угрозам, ни подкупу. За это я его уважаю.

– Как его имя? – внезапно спросил Томми.

– Странно, но я не помню. Прошло почти двадцать лет с техпор, как я его слышала. Мой отец запретил его упоминать. Я отказалась обсуждатьэто дело с Джильдой. Она знает, что я думаю по этому поводу, и для нее этогодостаточно.

– А его фамилия, часом, не Райли?

– Возможно, право, не знаю. Это напрочь выветрилось у меняиз головы.

– Человек, которого я упомянул, только что был здесь.

– Ах, этот! Я подумала, что он сбежал из сумасшедшего дома.Я была в кухне, давала указания Эллен, потом пришла в эту комнату, думая,вернулась ли уже Джильда (у нее свой ключ), когда услышала ее. Она наминуту-две задержалась в холле, а затем поднялась наверх. Минуты через трираздался бешеный стук в дверь. Я вышла в холл и увидела, как этот человекмчится вверх по лестнице. Затем наверху кто-то закричал, и вскоре он спустилсяи выбежал из дому как безумный. Ничего себе история!

Томми поднялся:

– Миссис Ханикотт, позвольте нам немедленно поднятьсянаверх. Я боюсь…

– Чего?

– Боюсь, что в доме нет непросохшей красной краски.

Миссис Ханикотт уставилась на него:

– Конечно, нет.