— Насколько часто вы посещали сеньориту Лидию?
— Часто? Никогда не задумывался над этим… Знаете, иногда мы годами не виделись. В любом случае Лидия и моя жена вместе учились в университете и все это время поддерживали дружеские отношения. Несколько месяцев назад Лидия звонила мне, ее тогда как раз пригласили на телевидение, и она интересовалась моим мнением по некоторым вопросам. После… то есть я хочу сказать, совсем недавно, она снова вышла на связь, чтобы обсудить одну личную проблему. Это все.
— Сеньорита Риполь поведала вам, в чем именно состояла эта ее личная проблема?
— В полном объеме.
— Так кем же в итоге была для вас Лидия? Подругой?
— Бывшей ученицей, которая стала моим другом.
— Понятно… А ваша супруга тоже была сперва ученицей?
— Точно так, инспектор Гадес.
Я смотрел, как он записывает что-то в блокнот.
— А скажите, сеньор Дельфоро, вы когда-нибудь приводили сеньориту Риполь в ту квартиру, что вы снимаете на улице Эспартерос?
— В квартиру? Да, один или два раза. Я использую ее в качестве кабинета, работаю там над материалами для романов. Там спокойно, никто не знает того телефона, и мне не звонят и не мешают. Это допрос?
— Допрос? Ни в коей мере. Я просто задаю вопросы, не более того. Когда в последний раз вы приходили в гости к донье Лидии Риполь?
— В последний раз? Где-то в конце июля, не помню точно, может двадцать седьмого или двадцать восьмого. Лидия позвонила мне за день до того и сказала, что решила свои личные проблемы и хочет это со мной отпраздновать. Таким способом девочка думала поблагодарить меня за данные в свое время советы. Я взял с собой бутылку шампанского, и мы распили ее, поднимая бокалы за ее счастливое будущее. Я пришел к ней около восьми тридцати вечера, а ушел где-то между одиннадцатью тридцатью и двенадцатью, я точно помню время, так как должен был пересечься с одним другом.
— То есть это было примерно за месяц до ее смерти?
— Именно так я и сказал.
— А вы не могли бы назвать имя приятеля, с которым у вас была назначена встреча?
— Да, конечно, Антонио Карпинтеро.
— У вас есть свидетель, который подтвердил бы, что вы с ним все-таки смогли увидеться в тот день?
— Он не пришел. Мы должны были встретиться в его квартире на улице Эспартерос, соседней с моей. Я оставил ему сообщение на автоответчике.
— Когда вы в последний раз видели сеньора Карпинтеро?
— Тони? Постойте… я должен подумать. Насколько я знаю, сейчас он по службе уехал в Эстремадуру, он работает в детективном агентстве. Точно, я случайно столкнулся с ним четыре дня назад, двадцать восьмого августа, в одном баре в Маласанье. Было около пяти часов вечера.
— То есть это случилось в тот день, когда убили сеньориту Риполь.
— Кажется, да.
— И после этого вы не виделись?
— Нет, думаю, он до сих пор так и не вернулся. О чем я вам уже говорил.
— Хорошо, сменим тему. Сеньорита Риполь никогда не говорила вам, что боится за свою жизнь? Она упоминала о том, что у нее есть враги?
— В каком смысле? Я полагал, что Лидию убили для того, чтобы ограбить.
— Да, похоже на то. Но мы не можем отбросить и другие гипотезы, вы же знаете, как работают полицейские, правда? Вы пишете детективные романы и, должно быть, прекрасно осведомлены о подобных вещах. Вы можете ответить на последний вопрос?
— Лидия никогда не говорила мне, что ее жизни что-то угрожает или что у нее есть враги.
— В дневнике сеньориты Риполь есть запись, противоречащая вашим словам. Девушка боялась, что ее убьют, сеньор Дельфоро.
Я оцепенел. У меня и в мыслях не было, что Лидия ведет дневник. Но я мог бы это предполагать. Пытаясь скрыть свое замешательство, я небрежно захлопнул книгу, что лежала передо мной на столике, и вытащил из пачки сигарету. Потом протянул пачку Гадесу. Тот отрицательно помотал головой, а я закурил и выпустил в воздух облако дыма. Все это время инспектор внимательно меня разглядывал.
Нужно быть предельно осторожным с этим типом, он явно отличается от обычных полицейских.
— Итак, Лидия вела дневник, сеньор Гадес.
Его глаза неотрывно на меня смотрели.
— Это очень увлекательное занятие, знаете ли. Многие молодые девушки делают то же самое. Особенно такие романтичные фантазерки, как Лидия. И кого же она называет в дневнике своим врагом?
— Я не могу ответить вам на этот вопрос. Судья объявил материалы дела секретными. Но скажите мне, пожалуйста, вы и вправду считали ее «романтичной фантазеркой»?
— Да, безусловно. В том смысле, какой придает этому термину Норберто Боббио,[11]это если говорить о недавних работах, а обращаясь к истории психоанализа, мы можем найти его у Зигмунда Фрейда, который писал о подобном больше восьмидесяти лет назад. Фрейд называл это явление снами наяву. Одна из легких форм психического расстройства. Лидия очень умная девушка… то есть была очень умной и способной, но романтические грезы и фантазии не давали ей раскрыться как личности. Она всегда чего-то ждала от других, говоря иными словами. Ждала удачи, ждала любви… И постепенно перестала проявлять инициативу.
Я сделал паузу, наблюдая, как он строчит что-то у себя в блокноте.
— Но я, конечно, не психолог, — добавил я. — У нас в семье моя жена имеет профессиональное психологическое образование, но я по роду своей деятельности много изучаю людей, пытаясь понять сущность человеческой натуры. И полагаю, что кое-что понимаю в людях, инспектор Гадес.
— У вас имеется дома огнестрельное оружие, сеньор Дельфоро?
Этот вопрос меня удивил.
— Да, у меня был пистолет… но только с технической точки зрения его можно было считать огнестрельным оружием. Это был Макаров, самозарядный пистолет, разработанный советским инженером Николаем Федоровичем Макаровым в 1948 году, и с тех пор его не один раз модернизировали. Шестизарядное оружие. Я купил его у антиквара в Москве больше пятнадцати лет назад.
— И он был в рабочем состоянии?
— Да, в отличном состоянии. Я его смазал и пару раз стрелял в своем загородном доме.
— Вы заявили о краже этого оружия… шестнадцатого мая прошлого года, так?
— Я заявил об ограблении шестнадцатого, но вор или воры, если их было несколько, проникли в мой дом на день раньше, пятнадцатого мая. Я подал заявление с некоторым опозданием, так как должен был составить список пропавших вещей.
