— Восемьдесят два туриста приобрели входные жетоны Тренажера, господин Костангериос, — доложил секретарь. — Итого сто двадцать три миллиона империалов.
— Недурно.
— Двадцать девять человек уже вошли в Тренажер, остальные пятьдесят три по-прежнему живут в «Бескане». Видимо, хотят дождаться карнавала.
— Мы позаботимся о том, чтоб они с пользой для нас потратили оставшиеся денежки! — Губернатор удовлетворенно хохотнул.
Секретарь понимающе улыбнулся. (Толковый парень — знает, когда надо смеяться!) Потом, посерьезнев, добавил:
— Возможно, одно имя из этого списка вас заинтересует, господин Костангериос. Вот, посмотрите, в числе прочих жетон купила Карен Мьян с Шелконы.
— Безмозглая потаскушка, — проворчал губернатор.
Он был зол на Карен: та до сих пор не согласилась переспать с ним. Зато вчера ему все-таки удалось ее припугнуть, и ночь она провела в отеле, хоть это хорошо. Секретарь деликатно перебирал свои бумаги, ожидая приказаний.
— Свяжись с комиссаром полиции. — Губернатор устало потер колено, ушибленное при падении, когда он поскользнулся на лесенке магнитоплана. — Пусть проверит досье всех, кто участвовал во вчерашней операции или просто знал о ней. И доложит о результатах.
…Ночная операция провалилась. Переодетые полицейские орали в подворотнях, цеплялись к прохожим, опрокидывали урны, били витрины частных магазинов (список был согласован с губернатором), подожгли электромобиль директора коммерческого предприятия «Интелтрон», которого Харо Костангериос не любил за изворотливость и прижимистость, но серийного убийцу так и не взяли. Последний в эту ночь не выходил на охоту — как будто знал, что ему самому суждено стать дичью… Предательство, подумал губернатор, в сердцах переломив надвое дорогой коллекционный карандаш из натурального дерева. Либо чья-то глупость… Вечером, когда Карен привезла с прогулки Илси, он излил перед ней душу:
— Усилия затрачены зря, время пропало — и все потому, что какой-то дурак распустил свой длинный язык, а убийца услыхал и учел! Чертовы болтуны…
— Интересно, кто же этот болтун? — задумчиво улыбнулась Карен.
Она не проявила даже показного сочувствия к его проблемам, и губернатора это больно задело: Петра была не такая…
— Это я выясню! Он пойдет под суд за разглашение служебной тайны, мы устроим показательный процесс! Сегодня ночью облавы не будет, и завтра, пожалуй, тоже… А потом я дам команду — и накроем подонка. Понимаешь, нужна гарантия, что никто не успеет проболтаться. Или не понимаешь — эти дела не для твоей легкомысленной головки? Управлять людьми — это, моя милая, занятие серьезное, не то что играть в археологические игрушки. Ну, иди сюда!
— Мне пора. — Карен встала.
— Можно подумать, что ты нанялась в няньки! — Он смерил ее насмешливым взглядом. — Возишься с моей соплячкой, а для меня у тебя времени не остается! И за каким чертом ты купила жетон Тренажера? Наверное, хочешь доказать, что ты самостоятельная, знаю я вас!
— Валена — поразительный мир! — Карен полуобернулась, распахнув дверь в коридор. — Здесь можно быть никудышным, бездарным руководителем, и все равно тебя не скинут с должности. Пока, Харо!
Дверь за ней закрылась, а губернатор нахмурился: что она хотела этим сказать?.. Сломав еще один карандаш, подошел к окну, проводил взглядом синий автомобиль, скрывшийся за углом. Прямо к золотисто-желтому закату двумя рядами уходили нарядные белые дворцы в стиле поздней Империи, старинные, но тщательно отреставрированные, — резиденции членов правительства Чантеомы… Вдруг он понял, что Карен имела в виду, и усмехнулся: она неловко намекнула на то, что, по ее мнению, проинформировавший убийцу болтун — один из членов правительства. Вообще-то, не исключено…
— Ты недальновидна, моя милая, — прошептал губернатор… С бездарными руководителями меньше хлопот: невелика вероятность, что кто-нибудь из них попытается занять твое место… а если даже и попытается — ума не хватит. Вот уже без малого десять лет, как Харо Костангериос был единственным умным человеком среди высших чиновников Чантеомы. От других умных он еще в начале своего правления избавился. Но это слишком мудрено, чтобы Карен сумела понять. Он резко рассмеялся, закрыл жалюзи и вернулся к столу. Кое-что его озадачивало… Входной жетон Тренажера стоит полтора миллиона алзонских империалов — откуда такие деньги у скромного археолога? Да еще с Шелконы? Шелкона, как и Валена, принадлежит к числу среднеразвитых миров, а по некоторым показателям даже уступает Валене. Значит, Карен Мьян — дочка богатых родителей. Или ее содержит кто-то очень богатый. Или ей повезло откопать некий ценный артефакт, который она толкнула за большие деньги на черном рынке. Он узнает, в чем дело, и припрет ее к стенке…
В вестибюле губернаторской резиденции аккуратной стопкой лежали снятые с петель двери. Четыре штуки.
— Ремонт? — поздоровавшись со знакомым охранником, спросил Норберт.
— Распоряжение госпожи Костангериос, — равнодушно ответил тот.
Норберт направился к лестнице… После того как он растолковал Аманде с Олегом, кто такой на самом деле Гестен, все трое самозабвенно изображали крутых, которые шутя заткнут за пояс хоть тигонцев, хоть денорских олигархов, хоть легендарных боевых роботов древней Империи. Удостоверившись в том, что его коробка под надежной охраной, умалишенный турист как будто успокоился, хотя персональный корабль за ним до сих пор не прибыл. Последнее обстоятельство сотрудников «Антираспада» не огорчало: чем дольше щедрый клиент просидит на Валене, тем выгодней для фирмы.
Обшитый панелями светлого дерева коридор привел Норберта к прямоугольному проему, за которым виднелась затопленная золотистым вечерним светом комната с голубым ковром на полу, мягкой серой мебелью и пламенеющим на восточной стене зеркалом. В недоумении он остановился: раньше здесь была дверь! Постучав по панели, крикнул:
— Илси, ты дома?
Сестра вышла из другого проема — из крохотного кабинета, где находились стеллажи с книгами и письменный стол. Третий проем вел в спальню, четвертый — в ванную. Без дверей жилище Илси походило на собранный из пластмассовых деталей игрушечный домик.
— Привет, Нор!
Ее треугольное лицо в первый момент показалось Норберту новым, почти незнакомым. Вначале он решил, что дело в освещении, в косых лучах солнца, падавших сбоку, однако потом понял, что солнце тут ни при чем. Странно, но факт: сейчас Илси не выглядела поникшей и подавленной, как обычно.
— Привет. Это твои двери лежат внизу?
— Мои. Тетя велела их снять. Я пришла из школы, а дверей нет. Теперь ванной невозможно пользоваться.
— Значит, тетка окончательно спятила, — подвел итог Норберт. — Сочувствую. Послушай, может, отец, раз такая ситуация, отпустит тебя жить ко мне? Я с ним поговорю.
— Он с ней заодно, — вздохнула Илси. — А у тебя дома такая киска хорошая!
