– А я думал, может, вы с нами как-нибудь в гольф поиграете. У нас очень хорошая компания.
– Гольф – пустая трата времени.
– Правда? Возможно. Много разговоров и мало действия, так ведь? Но я все-таки надеюсь, что вы к нам присоединитесь. Вам понравится, уверяю.
– Я подумаю.
«Полный козел. Расскажу Одри. Развлекать я его не собираюсь, он мне всех мужиков-гольфистов распугает. Но я знаю, как помочь Одри». Джон с трудом дотерпел до дома, он должен был срочно поесть после этого приема и рассказать Одри про Кевина.
– Джон, у меня нет сил. Этот прием меня вымотал. Мэр оказался настолько скучным, всё рассказывал, как он на балконе помидоры выращивает.
– Одри, хорошо, что я поговорил с Кевином. Ты права, тебе будет с ним непросто вначале, но это решаемый вопрос.
– Я всё видела. Ты просто прелесть. Спасибо тебе. Я слышала, что ты приглашал его на гольф. Я видела, как он был польщен…
– Да не так всё было и не в этом дело. Никакого гольфа ему не будет, но тебе просто надо…
– Что? Мне надо? Я о чем тебя просила? Взять его на себя. Я ничего с ним не собираюсь выстраивать. У меня и так забот по горло. «Никакого гольфа ему не будет!» Интересно… Ты просто с ним болтал, валял дурака весь прием, а мои проблемы мне так и решать самой? Он меня ненавидит…
– Он не способен ненавидеть. Ты добьешься всего, если просто…
– Я даже не хочу продолжать этот разговор. Я просила тебя о незначительной вещи: взять на себя развлечение этого чучела, чтобы он оставил меня в покое.
– Одри, я потратил день, развлекая это чучело. Мне, что, больше нечем заняться? Я сделал это для тебя, и я тебе принес все решения на блюдечке. Но ты не хочешь даже слушать. Всё решается в клинике, а не на поле для гольфа, и гораздо проще, чем тебе казалось.
– Я в кои веки попросила тебя мне помочь. Конечно, что мои проблемы по сравнению с твоими? У нас, в Эдинбурге, всё просто, все дураки, у тебя там, в Лондоне, всё по-другому. Но ты забываешь, что мы имеем дело с людьми, с их здоровьем и жизнями, а ты занимаешься химерой, каким-то софтом.
Да что же это происходит день за днем, день за днем! Дурной сон. Что на работе, что дома. Одри непрошибаема. Он весь день решал ее проблемы, разговаривал с придурком, продрог, проголодался, хочет ей всё разложить по полочкам, а она даже слушать не хочет. Сумасшедшая баба просто. И еще завтра всё это терпеть?
Джон пошел собирать файлы, которые ему нужны будут в Штатах, и вдруг внезапно, сам не ожидая этого от себя, быстро зашел на сайт British Airways, а потом вытащил свой «самсонайт» и стал кидать туда рубашки. Одри принимала ванну и, выйдя, увидела его за работой.
– У тебя завтра будет уйма времени сложиться. Ты бы лучше сейчас принял душ и переоделся. Я на приеме договорилась, что мы заедем на короткий тихий ужин…
– Ни в какие гости я больше не пойду. С меня хватит на какое-то время. А вот в офис на несколько часов завтра до отлета мне заехать надо обязательно. Поэтому я вылечу в Лондон первым самолетом.
Глава 19
– Baby-cat, ты спишь?
– Который час? Боже, только полседьмого. Что стряслось?
– Ничего, абсолютно. Просто хотел спросить, а не позавтракать ли нам вместе.
– Ты в Лондоне?
– Нет, но буду через час. Подумал, может, мы позавтракаем в районе Найтсбриджа и пойдем гулять в парк? Как ты смотришь на такой план? А самолет в Вашингтон у меня только вечером.
– Я очень хорошо на это смотрю. Какой сюрприз!
– Я тебе сказал, что в один прекрасный день очень тебя удивлю. Это только начало. Я позвоню, как сяду в Лондоне, а ты пока думай, куда пойдем.
«Ух ты! Человек действительно старается. Встал для меня в пять, а ему всю ночь еще лететь». Она вскочила и стала принимать ванну. Теперь и ей надо постараться: маска, увлажнение, косметики чуть-чуть, утро ведь. Не успела она прибрать квартиру, как раздался звонок.
– Мне всё равно надо тут оставить свой багаж, так что планы изменились, и я купил всё к завтраку. Кстати, тебе не говорили, что и в джинсах ты сенсационна?
Они пили кофе, крошили круассаны, Джон даже принес мармелад и фрукты. И почти не разговаривали, просто смотрели друг на друга, счастливо улыбаясь. Когда Анна убирала со стола, Джон обнял ее, покрывая поцелуями все лицо.
– Я так хочу тебя. Но я обещал тебе Парк. Солнце такое! А в Эдинбурге слякоть, холод страшный. Тебе что подать, дубленку?
Они долго гуляли по Парку, шурша листьями, стояли у Серпентайна, где лебедей уже не было. День выдался ясный, хрустящий, почти морозный, не вся листва еще облетела. От воды тянуло холодом, они вдыхали ее свежесть и радовались морозному утреннему ветру. Джон все говорил и говорил о своей работе и больше ни о чем. Присели поесть пиццы, потом опять гуляли. Вернулись к Анне забрать «самсонайт», она вызвалась проводить Джона до станции, и они пошли опять, теперь уже через Ланкастер, Кливленд-сквер, к Паддингтону.
– Ты продолжаешь смотреть квартиры? Ты говорила, что тебе нравится этот район?
– Уже нет, слишком близко к вокзалу.
– А зачем тебе вообще квартира? Нынешняя, на Бэйсуотер, тебе же практически ничего не стоит. Ты ведь у приятеля из Москвы ее снимаешь? Может, не надо переезжать?
– Надо, есть тому причины. Но мы об этом поговорим, когда ты приедешь.
Они дошли до газетного киоска, Джон остановился купить газеты, чтобы читать в поезде.
– Я, пожалуй, дальше не пойду, – решила Анна.
– Тогда давай здесь попрощаемся. – Джон привлек ее к себе и поцеловал несколько раз.
– Спасибо тебе, медвежонок, за этот подарок.
– Это тебе спасибо за то, что даришь мне такие простые радости.
Анна повернулась и пошла назад. Она знала, что Джон смотрит ей вслед, и делала усилие над собой, чтобы не обернуться. Она шла через Парк, все было точно так же, только Джон уже ехал в поезде. Впрочем, она чувствовала его рядом. Через час ее телефон тренькнул: «Эти кресла сделаны для очень маленьких медвежат, а не для больших». Она же знала, что он рядом.
Сюрприз, который она приготовила для Джона, в том и состоял, что она уже нашла втайне от него новую квартиру. Уютную, в респектабельном доме стиля арт-деко, на тихой улочке Мейфэйра, а не посреди Бэйсуотер, с окнами во внутренний двор, усаженный цветами. Пока Джон будет в Вашингтоне, она организует переезд. Она устала жить у приятеля на зыбкой временной основе. Анна была благодарна ему за то, что ей не пришлось искать постоянную квартиру в спешке, но, как говорится, пора и честь знать.
Всю неделю они разговаривали часами и чаще всего по ночам. Джон мог позвонить и в четыре утра, не извиняясь, говоря, что он не может спать, не услышав голос Анны. Анна же так и так не спала: она все больше влюблялась, что и говорить. В ответ на вопросы Джона, что она поделывает, как проводит время без него, она отвечала:
