Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
Тот взмахом руки отклонил предложение.
– Пусть лучше они останутся у вас, – пояснил он. – Мы же компаньоны.
Венгр заколебался, но затем пожал плечами.
– Как хочешь! – согласился он. – А сейчас пойду-ка на покой. Завтра у нас будет тяжелый день.
Он отправился к своему гамаку под навесом из пальмовых листьев, который едва укрывал его от непрошеных ночных ливней, и стоило ему исчезнуть в темноте, как Аурелия повернулась к дочери и поинтересовалась:
– Что это еще за индеец?
– Так, один…
– Мертвый? – Дочь кивнула, и она с досадой спросила: – Почему ты мне об этом не сказала?
– Зачем?
Мать ткнула пальцем в темноту:
– Ему-то ведь сказала. – В ее голосе слышался упрек. – Почему ему можно знать, а нам – нет?
– Потому что мне надо было убедить его остаться. – Айза помолчала. – Что толку, если ты будешь нервничать, зная, что они вернулись?
– Я догадывалась. Достаточно увидеть, как ты спишь. – Она подошла и нежно погладила дочь по волосам. – Но я думала, что это все те же. Что это за индеец?
– Гуайка. Его зовут Ксанан, и он хочет отвести меня к своему племени.
– Что-то мне это не нравится.
– Почему?
Аурелия Пердомо замялась: было ясно, что она пытается найти объяснение своему недоверию.
– Не знаю, не нравится, и все тут. До сих пор мы никогда не прибегали к помощи мертвецов. Иногда, правда, они предупреждали нас об опасности, но чтобы указывать, где находятся алмазы, – это уже ни в какие ворота не лезет.
– Я его не использую, – уточнила дочь. – Он сообщил мне об этом по собственной воле, и мне показалось, что глупо, если ребята будут и дальше напрасно гробить себя работой. – Она подняла голову и посмотрела матери в глаза: – Считаешь, я плохо поступила? – Затем повернулась к братьям – те стояли молча – и повторила: – Я плохо поступила?
– Только ты можешь решить, что хорошо, а что плохо, – ответил Себастьян. – Остальные не должны выражать свое мнение, потому что, если нам что-то известно, мы знаем это с твоих слов. – Затем обратился к матери: – Тебе незачем просить ее рассказать то, что она не хочет. Не годится следить за каждым ее шагом. Она имеет право на свою жизнь.
– Я лишь пытаюсь ей помочь, – оправдывалась Аурелия.
– Иногда лучше не помогать, – напомнил ей сын. – Когда она исчезла из «Кунагуаро», я тебе говорил, что мы должны дать ей возможность самой защищаться, и оказался прав. Мы столько лет ее охраняли, а на самом деле она сильнее всех нас. – Казалось, речь стоила ему огромного усилия, но все-таки он справился. – Возможно, если бы в тот вечер в Плайа-Бланка Асдрубаль не оказался поблизости, Айза сумела бы выйти из положения без его помощи.
– Это несправедливо! – возмутилась мать. – Несправедливо прежде всего по отношению к твоему брату.
– Я не виню Асдрубаля, потому что он поступил так, как должен был поступить, и я бы сделал то же самое. – Чувствовалось, что Себастьян уверен в том, что говорит. – Однако, если бы кому-нибудь из нас пришлось пережить половину того, что пришлось пережить Айзе, он был бы уже в психушке, и, тем не менее, мы возомнили, что опекаем ее, хотя в действительности она уже давно опекает нас.
– Она маленькая, – возразила Аурелия.
– Мама! – в свою очередь запротестовал сын. – Айза никогда не была маленькой. Еще когда под стол пешком ходила, она была намного старше даже дедушки. Сейчас ей восемнадцать, но она словно прожила тысячу лет. Оставь ее в покое! Перестань следить за каждым ее шагом, пусть это она решает, что нам следует и чего не следует делать. Я, со своей стороны, готов с этим смириться.
– Не нравится мне, как ты разговариваешь.
– Когда-то я должен был это сделать, потому что уже давно над этим размышляю. Всякий раз, когда я принимаю решение, которое затрагивает нас всех, я испытываю страх, потому что для меня это слишком большая ответственность.
– Я не хочу ответственности.
Себастьян повернулся к сестре, которая до этого момента не принимала участия в разговоре, и сказал:
– Ну, так придется ее принять. В конце концов, ты единственная, кто представляет себе, что происходит. Мы, остальные, блуждаем в потемках.
– А я нет?
– Не так, как мы. Что мне известно об этом индейце? Я никогда его не видел, и мне не представится случай его увидеть, однако ты хочешь, чтобы я продолжал принимать решения. Нет уж! – с досадой заключил он. – Не хочу снова нырять в реку, кишащую пираньями, если только ты мне не скажешь, что я должен это сделать.
Тем не менее на следующий же день и он, и брат ныряли в Куруту, и река подарила им полдюжины первосортных камней, самый крупный из которых годился для того, чтобы быть отшлифованным в красивый бриллиант больше трех карат.
Никто никому об этом не говорил, однако старатели словно уловили «музыку»: вечером в лагере наблюдалось необычное оживление, люди набились в заведение грека, и в довершение всего Салустьяно Барранкас лично наведался после ужина к Пердомо Марадентро.
– Что там было? – первым делом спросил он, едва поздоровавшись. – Правда ли, что улов такой, как говорят?
– Кто говорит? – тут же отозвался венгр.
– Слухом земля полнится.
– С каких это пор ты придаешь значение слухам?
«Налоговый инспектор» опустился на одну из грубо сколоченных скамеек и со словами благодарности принял кофе из рук Айзы.
– Бачаковы чернореченцы попросили меня поменять им участок. Они хотят работать в реке, и если они это сделают, то в три дня все потонут, как цуцики. – Он скорбно покачал головой. – Не нравится мне это! – проговорил он, нервно покусывая губы. – Не нравится, и я чую, что здесь начнется светопреставление. Большинство даже не умеют плавать, а собираются нырять на семиметровую глубину.
– Так запрети им!
– На каком основании? Раз я выдал кому-то разрешение, обязан выдать его и остальным, потому что не вправе решать, кто умеет нырять, а кто – нет.
– Как только они увидят, что добраться до дна не так и просто, они сдадутся, – заметил Себастьян. – А это действительно непросто.
– Ты их не знаешь, парень! – озабоченно произнес Круглолицый. – Если ради одного алмаза они готовы бросить вызов сельве, индейцам, змеям, зверям и летучим мышам, они бросят вызов и воде. Они привяжут к шее камень, чтобы достичь дна, даже если останутся там навеки. – Он повернулся к Золтану Каррасу и потребовал тоном, не допускающим возражений: – Скажи мне правду. Я должен знать, потому что только тогда сумею навязать свою власть. Что вы нашли?
Венгр, не торопясь, вынул тростниковую трубочку и снова высыпал ее содержимое на латунную тарелку.
Салустьяно Барранкас осмотрел камни, не прикасаясь к ним, присвистнул от восхищения и прищелкнул языком с выражением досады.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
