Теперь, когда в ее распоряжении десять процентов акций «Соренсен Силвер», Финну не нужно заботиться о финансовом благополучии жены и ребенка. Она спокойно может жить на проценты или продать акции ему. Он мог закрыть за собой дверь, не оборачиваясь.
Что он и сделал.
Она получила желаемое, тогда почему она так несчастна?
Алли потянулась за документами, лежащими на столике. Вместо бумаг на развод и дарственной на квартиру там оказались распечатки электронной почты.
Что за шутки?
Она вскочила с кушетки. Финн нарушил обещание. У нее нет дома, и они все еще женаты.
Лязг ключей в замке заставил ее взглянуть на дверь.
— Проклятье, Финн, что за шутки? Где бумаги на развод и документы на квартиру?
Он бросил на стол пакет со свежей выпечкой. Приятный ванильный аромат ударил ей в ноздри.
— Я думала, ты уехал навсегда!
— Я уехал, но вернулся.
— Ты нашел распоряжение…
Он глубоко вздохнул.
— Забудь о глупом распоряжении хоть на минуту! Я люблю тебя! Почему я должен уехать?
Алли зажмурилась.
— Ты что?
Его лицо озарила улыбка.
Они оба замолчали, Финн быстро приблизился к ней и прижал палец к ее губам.
— Дай мне сказать.
Он потер подбородок ладонью, собираясь с мыслями.
— Я не хочу отпускать тебя, — наконец произнес он. — И не отпущу. — Он серьезно посмотрел ей в глаза. Ее губы дрожали. — Однажды ты была моей, но я тебя потерял. И мысль об этом буквально убивает меня. Ты знаешь меня, как никто другой. Ты меня понимаешь. Потому что… — Он запнулся, стараясь справиться с волнением. — Вот смотрю на тебя и понимаю, что не могу жить без тебя. Я люблю тебя, моя дорогая жена.
От неожиданности она села прямо на журнальный столик.
— Поверь мне.
Алли нервно рассмеялась. Он осторожно вытащил сверток бумаг из заднего кармана брюк.
— Я задержался, потому что мне нужно было подписать документы.
— На квартиру? — Она взяла бумаги и развернула их. Оттуда выпали два блестящих ключика.
— Нет. На дом. Около пляжа. Шесть спален, балкон, огромный двор и вид на океан.
— Ты не можешь…
— Могу. Я заплатил наличными. Он наш.
— А что мы станем делать с шестью спальнями? — спросила она первое, что пришло ей на ум.
— Ну… Придется родить много детей, — усмехнулся он.
Алли прижала дрожащие пальцы к губам.
— Но что, если память вернется и ты передумаешь? Все, что произошло с нами за последние недели, слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Она взяла его лицо в ладони, с мольбой глядя в глаза.
Финн всматривался в лицо любимой женщины. Он принес ей слишком много страданий, он заставил ее сомневаться в себе, в искренности своих поступков. Пришло время доказать ей свою любовь.
— Алли, мне бы очень хотелось найти оправдание своему недостойному поведению, но вряд ли это возможно. — Он осторожно положил руки ей на плечи. — Мне очень жаль. Я не говорил о твоей доле в компании, потому что не был уверен, что мы найдем дополнение к завещанию. Я не мог сначала обнадежить тебя, а потом разочаровать. — Он удивился, почувствовав, что его руки дрожат.
Она ничего не сказала, только опустила голову. Волосы упали ей на лицо. Финн приблизил губы к ее уху.
— Мужчины, которого ты когда-то знала, больше нет. Алли, посмотри на меня. — (Она робко подняла затуманившийся взгляд.) — Возможно, память ко мне так и не вернется, но мне достаточно того, что я знаю. Я люблю в тебе все — твое лицо, улыбку, запах. Мне дали второй шанс, понимаешь? — Он положил руку на ее живот, в душе благодаря Бога за столь щедрый дар. — Я хочу этого ребенка и тебя, свою жену. — Жену, которую он едва не потерял. Лишь трагедия помогла ему осознать важность семьи. — Я помню… шел дождь, когда мы встретились, твоя рубашка намокла, и сквозь нее просвечивал красный бюстгальтер, а в день свадьбы ты хихикала над священником. Я помню чувство опустошения, охватившее меня, когда ты ушла. — Он с жадностью ощупывал глазами ее лицо. — Я любил тебя тогда. И сейчас люблю и хочу быть с тобой.
Алли недоверчиво покачала головой.
— А как же твоя компания? Твоя семья? Друзья?
— Жизнь, которую я вел, уничтожила меня как личность, превратила в робота. Понадобился несчастный случай, чтобы я понял, что именно мне нужно. Это — ты. Я не хочу возвращаться в Копенгаген, если это значит потерять тебя. Юристы разберут текст завещания и… — Он выдохнул. — Николай намеревался расширять рынок сбыта. Сидней стоял в его планах на первом месте. — Алли сделала протестующий жест, но Финн погладил ее по плечам. — Я знаю, о чем ты думаешь. В этот раз все будет иначе. Работа не встанет между нами. Я найму людей, введу дополнительные должности. Не волнуйся, я буду полноценным родителем нашему ребенку. — Он неуверенно улыбнулся.
— Ты откажешься от работы? Я, должно быть, вижу сон. Ты не можешь оставить все ради меня…
— Ты, ребенок, наше будущее — вот смысл моей жизни отныне. До встречи с тобой я был эгоистом.
— Нет, ты был нацеленным на успех деловым человеком. В душе я восхищалась твоей целеустремленностью.
— Я был дураком, что упустил тебя.
Он притянул Алли к себе и прижался лбом к ее лбу.
В ее сердце поселилась надежда.
— Я никогда не переставала любить тебя, Финн. Ты изменился. Я каждый день получаю доказательства этого. Я просто боялась поверить.
Он осторожно стер следы слез с ее щек.
— Казалось, я всегда буду плакать по тебе. — Она засмеялась сквозь всхлипывания.
— Ты чем-то расстроена?
— Нет, это гормоны. — Она поцеловала его отчаянно, страстно. Но потом отстранилась. — У меня есть несколько условий.
— Да?
— Мы больше не станем ссориться.
— Уговор.
— И работать будешь максимум до шести. Выходные и вечера принадлежат нам.
— Конечно. Все?
Она кивнула, и он крепче сжал ее в объятиях.
— А теперь я жду от тебя заверения в любви, — мечтательно произнес он.
— Я люблю тебя, — тщательно выговаривая слова, сказала Алли по-датски.
Он с нежностью расцеловал ее в щеки и погладил округлый живот.
— И я люблю тебя, Александра Макнайт, — улыбнулся Финн. — Приготовься слушать признания в любви утром и вечером всю оставшуюся жизнь.
ЭПИЛОГ
Николай Джейкоб Соренсен криком возвестил мир о своем появлении.
