к груди. Заглядывает в пакет.
Ее глаза зажигаются. Она берет отца за руку и тянет.
Хочет, чтобы сел. Я ее понимаю, как дочка. Я бы тоже была рада видеть своего папу. Но как Юля-крыса… Кричать охота.
Смолин дает вытянуть свою руку, но шаг навстречу не делает.
— Гуляйте, Лиз. Я поехал.
Подруга хмурится. Колеблется секунду, потом откладывает букет прямо на пол, снова подходит к отцу и виснет у него на шее, поднявшись на цыпочки. Прижимается к щеке. Что-то говорит на ухо.
Он же в это время палит меня.
Раз. Два. Три. Юля, дыши. Все хорошо. Он сейчас уйдет.
Смотрю в ответ. Продолжаю считать про себя.
Ловлю легкий кивок в сторону выхода.
Закрываю глаза.
Можно сделать вид, что слепая? Или тупая?
Открыв, понимаю, что не выйдет. Меня еще несколько секунд сверлят внимательным взглядом карие глаза. Смолин убеждается, что я всё поняла.
Дальше я провожаю обтянутую черным хлопком спину.
Три. Два. Раз. Юля, все плохо. Ты должна пойти за ним.
Пришло время отчитаться.
Глава 14
Юля
Первый мой промах — забытая на диванчике шаль.
Лиза ищет, куда бы пристроить букет от отца, поэтому даже не замечает, что я вслед за ним прохожу к выходу.
Оказавшись на улице — ежусь. Медленно обвожу взглядом темные окрестности. Нахожу его немного сбоку от главного входа. Вроде бы у всех на виду, а с другой стороны, место укромное.
Руслан Смолин прикуривает сигарету и выдыхает упругую струю дыма в пространство перед собой.
Оглядывается. Видит меня. Остается равнодушно-спокойным. Не знаю, что это значит для меня.
Обнимаю плечи руками, вдавливая телефон экраном в ставшую гусиной кожу. Усиленно трезвею. Даю бессмысленные сейчас приказы сердцу угомониться.
Я собираюсь выехать на паузах перед ответами.
Просто сначала думай, потом говори, Юля.
Осторожно спускаюсь по лестнице и, не оглядываясь, направляюсь к мужчине. Если ему важно, чтобы нас не увидели вместе, пусть сам об этом заботится.
Телефон продолжает время от времени вибрировать. Фурор в разгаре. Жаль, не могу насладиться.
Внимательный взгляд изучает меня с ног до головы. Я вижу в нем то, что видеть не хочу. Отмахиваюсь.
Благодарна Руслану, что останавливается он в итоге на глазах. Я плотнее сжимаю плечи. Прячу грудь.
— Вечер добрый, Юля, — низкий голос звучит обманчиво бархатисто. Я как боялась этого человека — так и боюсь. Ничего не меняется.
— Здравствуйте.
Наступившую паузу заполняет все такое же внимательное изучение моего лица и гул за спиной. В ресторане вовсю веселье, пока я тут… Дорабатываю.
— Извини, что отвлекаю, — в ответ на неискреннее извинение дергаю уголки губ вверх. «Да ничего» язык не повернулся бы ответить.
Мне кажется, я и преданную помощницу, и послушную крысу играю плохо. Сама себе не верю.
— Как дела, Юль? Что там наш Вячеслав Евгеньевич? — внутренне я вот сейчас вслед за сердцем лечу куда-то к ядру земли. Внешне — прокашливаюсь и немного опускаю взгляд.
Слежу, как Смолин стряхивает пепел с тлеющей сигареты на землю и снова тянет ее к губам.
Раз. Два. Три. Юля, будь умницей. Соберись.
— Пока ничего, — пожимаю плечами, смотря при этом четко в глаза. — Пока мне нечего вам… Сказать.
Легкая усмешка бьет разрядом тока. Так страшно идти по краю, когда в голове все то, что я уже знаю.
— Давай вдвоем поищем. Вдруг найдем…
Предложение ужасное. Хочется мотнуть головой и отшатнуться, но мой максимум еще раз передернуть плечами.
— Может быть встречи какие-то были? Люди приходили? Телефонные разговоры слышала? Имена…
В висках ударами молоточка, похожего на судейский, пульсирует паника. Ненавижу себя за то, что пила. Мне кажется, это замедляет реакцию и притупляет умение мыслить.
— Вячеслав Евгеньевич почти всегда в своем кабинете. Я… В приемной. Чего-то интересного я не слышала. Если бы слышала — сказала бы вам. Написала.
Вру Смолину в глаза. Каждую секунду жду разоблачительной улыбки или слов.
Чего-то похожего на «пиздишь ты, девочка. И заплатишь за это».
И я ведь правда пизжу.
Леонид. Мужчина в ресторане. Деньги. Конверты. Да даже какой-то Айдар Салманов. Я держу внутри всё.
Особенно сильно накатывает паника, когда думаю, что Руслан Викторович может все это знать не от меня. Риск огромный. Я не играю в покер и не курю травку, но в рулетку, кажется, да.
— Надеюсь, что написала бы. Но ты уже долго у него, Юля. Пора действовать активней, малыш. — Обращение коробит. Я зачем-то оглядываюсь. А вдруг Лиза увидит? — Там кусты высокие. Не бойся. — Смолин заставляет вернуться взглядом к нему. На моем плече смыкаются мужские пальцы и тянут ближе. Я слушаюсь, хотя внутренний протест огромный.
Телефон снова жужжит, я опускаю руки. Сжимаю его сильнее.
Горло сохнет. Дыхание рвется. Черт.
— Я понимаю, что легче всего саботировать. Всю жизнь с людьми работаю. Но так не пойдет, Юль.
Руслан Викторович улыбается, а я разглядываю ненужные мне нюансы мужского лица. Легкие шрамики от подросткового акне или какой-то болезни. Заживший белой полосой порез под бровью. Горбинка на носу. Ломали?
— Я не дергал тебя. Все понимаю. Нужно было привыкнуть. Присмотреться. Но время ограничено, Юля. Проявляй инициативу. Предлагай помочь. Лезь. В кабинете сидит — кофе носи. Узнай, какой любит… Улыбайся побольше…
От отцовской науки начинает мутить. Это все не обо мне. Я так не хочу. Но послушно киваю. Мол, услышала.
— В квартиру не переехала? — Поднимаю скатившийся взгляд от мужской шеи в лицо. Пугаюсь опять. С опозданием понимаю, что сначала, кажется, он заехал туда.
— Моя меня устраивает.
Улыбается.
— Ну смотри. Только с Тарнавским не затягивай.
Пальцы разжимаются. Я бы хотела выдохнуть, но наоборот замираю, потому что сначала подушечки, а потом уже костяшки съезжают от плеча ниже. Не случайно.
Сигарета все так же тлеет невостребованной, а я вспыхиваю.
Чтобы не начать хватать воздух, как выброшенная на берег рыба, зачем-то реагирую на очередную вибрацию телефона. Отвлекаюсь. Рву контакт. Переворачиваю его. При взгляде на экран глаза расширяются.
Среди кучи реакций на историю взгляд выцепляет сообщение, которого быть не должно.
Боец с лицом грозной собаки пишет:
«А как вы относитесь к тому, чтобы вернуться на работу, Юлия Александровна? Мне нужна моя помощница».
Я отношусь ужасно. И вы отказались бы от идеи, Вячеслав Евгеньевич, если бы знали…
— Что там? — Смолин выдергивает из мыслей.
Я еле сдерживаю порыв клацнуть кнопку блокировки или прижать мобильный к груди. Но это опасно.
С ним так нельзя.
И врать сейчас тоже нельзя. Он может попросить взять в руки. Проверить. Что потом?
