повозками и тяжелым багажом для всякого рода роскошной жизни, Масинисса же для всех был примером перенесения трудностей, у него была только конница и не было ни вьючных животных, ни продовольствия» (App. Illyr. 12). Царевич хорошо знал географию свой страны, что в сочетании с высокой мобильностью помогало ему регулярно уходить от погони.
Масинисса остался жив, но потерпел сокрушительное поражение и вновь лишился царства. Сифакс вступил в Цирту и сделал ее своей столицей. Однако поражение не сломило Масиниссу: с шестью десятками наездников он появился на побережье Малого Сирта, горя желанием продолжить борьбу за отцовское наследство (Liv. XXIX. 33). Но ситуация складывалась так, что в данный момент он не располагал для этого достаточными ресурсами. Изгнаннику оставалось только ждать, когда в Африке высадятся римляне, чтобы с их помощью возобновить войну с Сифаксом. Человеком, который отнял у Масиниссы любимую женщину и царство отца.
8. Римское вторжение в Африку. (204–203 гг. до н. э.)
По истечении консульских полномочий Сципиона в 204 г. до н. э. сенаторы продлили его командование над легионами, набранными для похода на Карфаген. При этом Африку никому из новоизбранных магистратов провинцией не назначили (Liv. XXIX. 13–14). Подготовка к экспедиции шла полным ходом, когда над головой полководца разразилась гроза, едва не стоившая ему карьеры.
Беда подкралась к Сципиону с той стороны, откуда он не ждал. И виноват в этом только Публий Корнелий, и больше никто другой. Дело в том, что Сципион смотрел на своих легионеров не как на солдат республики, а как на собственных воинов. Полководец проявлял большую расточительность и щедро раздавал деньги как рядовому, так и младшему командному составу легионов (Plut. Cat. Maior. 3). Соответственно и воины смотрели на своего командующего как на человека, от которого зависит их благосостояние. Все это видел квестор Марк Порций Катон, служивший под командованием Сципиона. Подобное поведение полководца сильно раздражало Катона, для которого непререкаемым авторитетом был Квинт Фабий Максим Кунктатор. Избрав Фабия объектом для подражания, Марк Порций и вел себя соответственно. Квестор стал открыто обличать Сципиона в том, что он «губит исконную римскую простоту, ибо воины, не зная нужды ни в чем, привыкают к удовольствиям и изнеженности» (Plut. Cat. Maior. 3). Примечательно, что Катон обвинял Сципиона не в нецелевом расходовании государственных средств, а в сознательном разложении армии. Дело стало принимать серьезный оборот.
Узнав о происках Катона, Сципион вызвал к себе поборника старинной добродетели и заявил, что, «на всех парусах идя навстречу войне, он отнюдь не нуждается в таком чрезмерно аккуратном квесторе – ведь не в деньгах, а в подвигах ему придется отчитываться перед римским народом» (Plut. Cat. Maior. 3). Марк Порций был вынужден замолчать, но, как только оказался в Риме, немедленно рассказал обо всем Кунктатору. Вдвоем они выступили против Сципиона, обвиняя полководца, «что он бросил на ветер огромные деньги и вел себя как мальчишка, пропадая в палестрах и театрах, точно не на войну, а на праздник приехал» (Plut. Cat. Maior. 3). Трудно сказать, как долго пришлось бы Катону и Фабию Максиму убеждать сенаторов в справедливости своих обвинений, если бы события в городе Локры не подтвердили их слова.
В 205 г. до н. э. римляне отбили у карфагенян город Локры на Бруттийском полуострове. Сципион специально прибыл с Сицилии на материк и лично руководил операцией по взятию Локр. После того как в город вошли римляне, Публий уехал обратно на остров, оставив в Локрах своего любимчика, легата Племиния. Это был редкостный негодяй, алчный и бесчестный человек. Он ограбил почитаемый локрами храм Персефоны, обложил жителей города поборами и занимался откровенным вымогательством. От командира не отставали подчиненные. По сравнению с римским господством владычество пунийцев показалось горожанам золотым веком: «римские гарнизонные солдаты настолько превзошли карфагенских преступностью и корыстолюбием, что казалось, будто соперничали они не в умении воевать, а в порочности. И начальник, и солдаты вытворяли все, на что толкает бедняка ненависть к богачу: сами горожане, их дети и жены претерпевали неописуемые надругательства» (Liv. XXIX. 9). Ситуация ухудшалась с каждым днем.
Кроме отряда Племиния, в Локрах находились легионеры военных трибунов Сергия и Матиена. Когда легионеры трибунов заступились за одного из горожан, между римлянами произошло жуткое побоище, воинов Племиния жестоко избили и прогнали в казарму. Взбешенный легат вызвал трибунов к себе и приказал их высечь. В разгар экзекуции появились легионеры трибунов, отбили своих командиров, избили ликторов Племиния и схватили легата. Взбешенные творившейся несправедливостью, они пытали Племиния, отрезали ему нос и уши, после чего бросили истекающего кровью военачальника. Придя в себя, Племиний отправил гонца на Сицилию, и через несколько дней Публий Корнелий появился в Локрах. Полководец не стал разбираться в тонкостях дела, для него главным было, что пострадал лично преданный ему человек. Обвинив во всем трибунов, Сципион распорядился взять их под стражу и отправить в Рим для судебного разбирательства. После чего вернулся на Сицилию.
Стоило полководцу покинуть Локры, как Племиний стал действовать по своему усмотрению, посчитав наказание, наложенное на трибунов, слишком легким. Сергия и Матиена замучили до смерти, их тела были брошены непогребенными, аналогичная участь постигла горожан, которые ездили к Сципиону жаловаться на легата. Тит Ливий искренне возмущен поведением римского командира: «Племиний, развратник и корыстолюбец, обижал союзников, но теперь, раздраженный, он разошелся вовсю, бесславя и делая ненавистным не только себя, но и полководца» (XXIX. 29). Ливий верно подметил, что именно Публий Корнелий нес полную ответственность за действия своего подчиненного. По мнению историка, позор Племиния был и позором Сципиона.
Иногда можно встретить мнение, что Публий Корнелий Сципион был порядочным и благородным человеком. Однако данное утверждение будет совершенно неправильным, потому что Сципион и благородство – понятия несовместимые. Публий был лицемерным, жестоким, циничным, коварным и беспринципным человеком, для которого на первом месте всегда было собственное Я. Ради достижения своей цели он мог пожертвовать чем и кем угодно, не считался с постановлениями Сената, действовал так, как считал нужным, что частенько приводило к очень негативным последствиям. Это хорошо понимали многие сенаторы, в том числе и Фабий Максим, искренне ненавидевший Сципиона (Plut. Cat. Maior. 3).
Ситуация взорвалась, когда в Рим прибыла делегация из Локр с жалобой на Племиния. Десять посланцев в траурных одеждах упали ниц перед консулами и рассказали обо всем, что творилось в Локрах. Сенаторы были необычайно возмущены, причем многие стали обвинять в этих преступлениях не Племиния, а его непосредственного начальника. Очень жестко выступил Фабий Максим, открыто заявивший, что «Сципион рожден погубить порядок и повиновение в войске; ведь в Испании больше солдат погибли в мятеже, чем на войне; по обычаю чужеземных царей, он и снисходителен к распущенности солдат, и свирепствует над ними» (Liv. XXIX. 16). Закончил
